Авантюрист - Роман Терехов

Что ж ты не спас свою госпожу сам, если у тебя вон какой крутой камешек имелся? – возникла первая и не самая хорошая мысль.

Включился подселенец, обыденно поясняя, что мне с бойцами довелось увидеть чудо высшего порядка. В картине мира стрелков-русинов Асени являлись земными воплощениями богов и богоравных героев. Эти гигантские одушевленные деревья творили чудеса, исцеляли болезни, дарили миру благодать и даже новую жизнь, но то, что Фома держал в руке… не просто редкость. Конкретно эту излил покровитель рода Белояровых по жертве, принесенной княжной. Патриарх Золотой рощи предвидел ее гибель. Теперь и без того мужественный поступок княжны для меня обрел новый смысл: хрупкая женщина, получив такой «аванс», не сошла с пути, отправившись с обреченным батальоном стрелков навстречу судьбе. Теперь понятно, отчего солдаты до последнего бились, чтобы ее тело не досталось Скверне. До момента гибели княжны гамион оставался просто камешком необычной формы без всяких полезных эффектов. А после смерти принял в себя светлую душу и стал Слезой, квинтэссенцией света, всепобеждающей мощью чистоты и источником благодати Асеня, – продолжил познавательную лекцию камрад-подселенец.

Несмотря на то что это, по сути, не оружие, против орд Хаоса более эффективного средства не существовало. Локальный Армагеддон, учиненный умирающим магом из моего видения, уступал мощи Слезы на несколько порядков. Но и он в радиусе двадцати метров вышиб сгустки тьмы из множества сквернавцев, обратив их в падаль, которой они и являлись. Вот только маг выстраивал свое заклятие не один день и особый заряженный под завязку гамион под это дело отвел. Тот гамион после убийственного для сквернавцев выплеска разлетелся в пыль, оставив пустое гнездо в браслете…

Я не на шутку испугался, узнав от суфлера, что неправедному человеку магический артефакт запросто испепелит руку, лишит разума – список кар невелик, но ужасен. В праведниках-то я никогда себя не числил, предпочитая честному труду до седьмого пота более эффективные, но не всегда приемлемые с точки зрения морали способы достижения успеха… Будь у меня возможность, я бы выбрал менее мощное, но зато безотказное заклинание павшего мага.

Совершенно понятно, что неконтролируемая мощь Слезы Асеня в руках неуча – весьма опасна для носителя и для самого артефакта. Во-первых, гамион содержал душу Белояровой, что обязывало меня соблюдать особую осторожность. Во-вторых, подселившийся в меня маг никакого опыта работы с артефактами такого уровня не имел, и способ активации этого гамиона оставался для меня тайной. Я прекрасно понимал, Слеза предназначена мне судьбой как испытание и единственный шанс спасти остатки батальона.

На опушке ночного леса наступила особенная, «звенящая» тишина.

– Я верю в тебя, Богдан, – голос княжны Белояровой звучал отовсюду.

– Я не подведу, княжна, – медленно выговорил я и решительно взял гамион левой рукой.

Покалывание в ладони быстро перешло в волну невообразимой силы и переполнило меня. Мой опытный в магических делах подселенец помог совладать со слабостью тела и мощью артефакта. Гамион занял свое место в пустовавшем гнезде браслета – металл, словно пластилин, принял форму камня и застыл, образовав надежную оправу. Теперь, чтобы заполучить капсулу с душой княжны, сквернавцам придется отрубить мне руку.

Благодать Асеня не только прогнала сонливость, усталость и боль, она пробудила жажду деятельности у всех участников «военного совета».

– Буян, Евгений! Фому срочно на остров. Всех способных держать оружие ко мне!

– Есть!

– Молчун!

– Я!

– Бери Трындеца и отправляйся на разведку пути до Каменной Длани. Отряди двоих замести следы на берегу.

– Есть!

Я поделился переполнявшей меня благодатью с появившимися как по волшебству передо мной остальными солдатами. Легкие ранения бойцов исцелились, усталость, апатия, страх перед неизвестностью исчезли на глазах. Вместе с Буяном оперативно провели ревизию вооружения и снаряжения: все лишнее, в том числе остатки провизии, приказал оставить на острове.

Итак, к Каменной Длани поздней ночью выступило шестнадцать человек, в том числе вооруженный револьвером подофицер четвертого класса, три арбалетчика, два одоспешенных древича с глефами, кадет с пистолетом и скорострельной винтовкой, а также восемь стрелков с крайне ограниченным боезапасом. Арсенал рядового Трындеца помимо легкого топорика составляли кистень и засапожный нож. Несмотря на отсутствие ружья или арбалета, враги, судя по увесистой сумке с трофеями, на слабую вооруженность странного рядового не жаловались.

Два часа быстрого, но осторожного марша по ночному лесу не показались нам серьезным испытанием. Поскольку двигались налегке, люди сохранили силы, благодать Асеня все еще была с нами. Где необходимо, я подсвечивал путь «фонариком», а бойцам, чтобы не отстали, было приказано взяться за пояса товарищей.

Перед рассветом Молчун и Трындец отличились – бесшумно взяли в ножи секрет сквернавцев, усиленный так называемым хозяином зверей и извергом. Рядового Нила мастер-стрелок отправил ко мне предупредить, что обнаружил врага. В итоге ряды супостатов поредели на пятерых злодеев разом. Парнокопытная плотоядная зверюшка, просидевшая на страже всю ночь, в результате чего ее феноменальная чуткость к рассвету ослабла, получила болт прямо меж рогов. Изверг умер мгновенно и не нашумел падением тела – метко пущенный Молчуном болт пригвоздил уродливую голову к вековому дубу. За сладкий крепкий сон заплатили своей жизнью трое бандитов: двоим банально перерезали горло, одному свернули голову набок. Единственный, кто, почувствовав неладное, подскочил, оказался одетый лучше других господинчик. Его труп с проломленной головой и болтом в спине смердел неподалеку. Коллективную работу Трындеца и Молчуна оценил на «пять», – надо обязательно поощрить бойцов по окончании миссии.

Вражий секрет засел, точнее, залег на дне небольшого оврага между корнями деревьев. А обнаружили их разведчики до смешного просто: по запаху немытых тел, а также нечистот, которые попировавшие с вечера награбленными припасами сквернавцы щедро рассеяли по окрестным кустам.

Арсенал врага составляли три кастрированных «дербанки» со скромным боекомплектом пуль и картечи в берестяных стаканах-берендейках. Мало того, что сквернавцы отпилили стволы и укоротили приклады ружей, они обвешали их всякой дрянью вроде пестрых лоскутков, ниток бус, костей, когтей зверей и вяленых человеческих пальцев. Ложи и остатки прикладов «украсили» неуклюжей резьбой, а воронение металла исцарапали каракулями и пиктограммами. Если короткие стволы сделали оружие для тщедушных бойцов удобнее в обращении, то остальные модификации никакого практического смысла не имели. Одержимый идеей усиления огневой мощи отряда, я попытался всучить Буяну и Молчуну обрезы в нагрузку к арбалетам, но те совершенно справедливо отказались таскать лишнее никчемное железо. Точность боя у обрезов отсутствовала в принципе, вот почему в сумках бандитов преобладала картечь. Мастера продолжали упорствовать даже после того, как я сорвал с изувеченных ружей все «амулеты» и заявил, что никакой зловредной магии в них нет и никогда не было. В итоге я умерил свои желания, и разведчик Молчун остался при своем привычном, безотказном и малошумном агрегате, а с виду недовольный Буян получил снятый со старшего сквернавца пистолет-вертикалку, кобуру и две дюжины остроносых смертей. Гамионы с обрезов, пули и картечь рядовой Прохор распределил среди стрелков.