Вредная волшебная палочка - Дарья Донцова

– От ненависти до любви прошло тридцать дней, – засмеялась я.

– Сначала Виктор получил лавэ от тех, кто просил обгадить актрису, а потом ему заплатила ее пиар-служба за похвалу, да еще наш блогер срезал «зелени» с трактира, – подвел итог Кеша. – Я решил проверить свою гипотезу и накнопал ему в директ сообщение: «Привет! Сколько стоит инфа о том, что певец Марко гей? Пресс-секретарь рэпера Оутморко». Ответ прилетел почти мгновенно. Зачитываю: «В зависимости от того, что вам нужно. Одна публикация или серия. Размер текста. Фейсбук, Инстаграм? Другая сеть? Обсуждаем детали, потом договариваемся. Цена от двухсот до пятисот тысяч». Если учесть, что Виктор три-четыре раза в неделю выдает на-гора рекламу, то он отлично зарабатывает. Но тупая добыча бабла Виктору, похоже, не особенно нравится. Ему хочется считаться творческим человеком, художником. Поэтому он регулярно публикует фото эскизов и пишет: «Работаю над эпическим историческим полотном». Карандашные наброски одни и те же на протяжении лет пяти. Живописца из Вити не вышло, зато он при деньжатах. Теперь о его жене.

Зинаида выходец из социальных низов, ее мать служила поломойкой в разных семьях. Подчеркиваю – именно поломойкой, а не экономкой или домработницей. Девочка росла без отца. В метрике у нее папашей указан Потап Ильич Панькин. Красивое мужское имя давно стало редким. И ее мать – Татьяна Потаповна Панькина. Лично у меня знакомого Потапа нет, а у тебя?

– Не могу припомнить ни одного, – вздохнула я.

– Какой шанс, что у девочки отец и дед были тезками, оба Потапы? Да еще Ильичи! – спросил Кеша. – Ладно бы Сергеи, Андреи, Николаи и Ивановичи! Думаю, в качестве папаши ребенку вписали деда. Зинаида окончила школу с золотой медалью, поступила на журфак, работает сейчас в разных изданиях внештатно. Пара Зина – Витя вполне благополучна материально. У них есть квартира в центре Москвы, две машины.

– Но живут они вместе с Натальей, – отметила я. – А что с матерью Зинаиды?

– Она давно умерла, – объяснил Иннокентий, – младший брат Вити Эдуард числится в штате театра «Садок». Слышала о таком?

Я покачала головой.

– Театр располагается в бывшем детском саду, – пояснил Кеша, – на окраине Москвы. Он именует себя «не для всех» и «концептуальным», в репертуаре две пьесы: «Барсук в голове», автор Игоръ. С твердым знаком в конце имени. И «Песнь моего желудка» – того же драматурга. По совместительству Игоръ главный режиссер и владелец театра. Спектакли «Садок» дает два раза в месяц. Полагаю, члены труппы получают нищенский оклад, зато у них тьма свободного времени, можно подработать в кино, в сериалах. Но успеха на экране Эдик не добился, он никогда нигде не снимался. И в отличие от старшего брата, младшенький рекламой не зарабатывает, у него в соцсетях подписчиков кот наплакал. Делаю вывод: сыночек сидит на шее у маменьки. Первую жену Нину Аракину он похоронил. Печальная история. Женщина неожиданно скончалась. Ничего криминального в ее смерти не обнаружили, хотя она и умерла внезапно. На вскрытии нашли серьезное заболевание – кардиомиопатию. У бедняжки было больное сердце.

– Неужели она никогда не проходила полного обследования? – удивилась я.

– Не знаю, – протянул Кеша, – но логично предположить, что она проходила диспансеризацию.

– Странно, почему врачи не заметили проблемы с сердцем? – не успокаивалась я.

Иннокентий откусил от хот-дога и с набитым ртом продолжил:

– А мне вот нет. Брата моей жены Федора год лечили от артрита, грели ему ногу, мазали всякой хренью, давали таблетки, ставили уколы, а когда он сломал конечность, его отвезли в больницу. Там врач в приемном покое за голову схватился: у вас саркома!

– Ужас, – испугалась я.

– Да нет, – возразил Кеша, – ему поставили эндопротез, теперь Федор бегает, выздоровел. Небось Эдуард жену в частный центр возил, а там не всегда есть нормальные специалисты. Наш человек как считает: за бесплатно по ОМС ничего хорошего не сделают, лучше за деньги, зато к профессору попаду. Так наш Федька у академика ногу свою год грел. А потом Ленка, жена моя, выяснила, что врач числится в Академии наук о человеке. Туда каждый поступить может, только заплати, диплом получи и кричи: «Я академик!»

– Вернемся к Эдуарду, – попросила я.

– Так я уже все рассказал, – заявил Кеша, доедая сосиску. – Слушай, на вид жрачка страшная, а вкусная. Жаль, маленькая порция.

– Можешь мою съесть, – предложила я. – Вторая жена вдовца Эдика Анна. О ней что ты знаешь?

– Сирота, о биологических родителях сведений нет. Девочку в возрасте, который врачи определили как семь-девять лет, нашли в лесу Владимир и Леся Овечкины. Они любители прогулок, каждую субботу в любую погоду ездили на природу, всегда в Опенкино, у них там дом был. Бездетная пара художников, иллюстраторы. Своя квартира, коттедж на природе, с деньгами порядок. Владимир и Леся приехали в село, направились в лес, бродили долго и вдруг увидели грязную девочку, которая спала на земле, положив голову на пенек.

– Ничего себе, – поежилась я, – прямо как в сказке.

– Страшной, – уточнил Иннокентий, – малышка была в ожогах и не разговаривала, молчала. Речь понимала, хорошо слышала, но ни слова не произносила. Несчастную долго лечили, родных найти не смогли. Девочка спустя время начала издавать звуки, затем появилась способность говорить. Овечкины ее удочерили. Но о себе малышка ничего сообщить не могла. Кто ее родители, почему она очутилась одна в лесу, где жила, как получила ожоги – все осталось тайной. И имя свое она не назвала, тоже забыла. Фамилию, отчество, адрес – ничего бедняжка не помнила. Врач сказал, что это естественная реакция на очень сильный стресс. Он же предположил, что девочку заперли в каком-то помещении, а потом его подожгли.

– Кошмар, – поежилась я, – нелюди.

– У нее были содраны ногти на пальцах рук, сломано одно запястье, в ладонях полно заноз, на ногах, до колен, ожоги, – продолжал Иннокентий, – создалось впечатление, что загорелся пол и девочка бросилась к двери, пыталась ее открыть и, к счастью, смогла выбраться на свободу.

– Жуть, – прошептала я, – бедная Аня. Она всегда такая веселая, нельзя и предположить, что пережила такое испытание.

Кеша вытер пальцы салфеткой.

– Скорей всего жена Эдуарда просто очень умело владеет собой. Как правило, подобные испытания даром не проходят, воспоминания остаются на всю жизнь.

Около девяти вечера семья Монтини и гости сели ужинать, на столе были запеченная семга, отварные овощи, масло, сыр, домашний хлеб.

– Рыба, – скривился Виктор. – Кто-то не знает, что у меня на нее аллергия?

– Деточка, мама помнит, – сказала Наталья Марковна.

– А почему ты приготовила то, на что я смотреть не могу? – разозлился сынок.

Пожилая дама ласково сказала:

– Солнышко, не переживай.

– Гаже фразы нет, – буркнула Зина. – Это все равно что сказать: вам отрезало поездом ноги? Не переживайте, купите костыли.