Лабиринт миров - Евгений Гуляковский

Некоторое время Ксения колебалась, и было видно, что оставлять Лосева с Трофимом наедине ей совсем не хочется. Наконец она повернулась к двери и оттуда через плечо вполоборота к Трофиму произнесла:

— Смотри у меня, Трофим. Если что — ты меня знаешь.

— Да уж знаю, — проворчал Трофим. — С твоей будущей женушкой лучше не связываться, — сказал Трофим, когда за Ксенией закрылась дверь. — Она ведь у нас ведьма, ты знаешь о сем?

— Знаю! — рявкнул Лосев, чувствуя, как отвращение к этому человеку наполняет его мутной волной.

— Ну, вот и ладненько, тогда, значит, со свадьбой дело решенное, и не о том у меня к тебе разговор.

— Тогда о чем же еще? — Лосев смотрел на Трофима в упор, не отводя взгляда, чтобы тот понял, что не только ведьм следует ему опасаться.

— Есть у нас в общине такое правило. Когда нового человека в общину принимают, ему назначают испытание. Люди должны знать, на что новый человек способен и куда его определить.

Дело это добровольное. Если ты согласен заниматься только своим дворовым хозяйством, так для этого испытания не требуется. Но если надумаешь стать охотником или пуще того — воином, тогда испытания не избежать.

— С кем вы тут воюете? С лесными кикиморами?

— И с ними тоже. В лесу много всякой нечисти, но речь не о ней, вот станешь воином, тогда все и узнаешь. Ну, так как, будешь проходить испытание?

С минуту Лосев раздумывал. Он не сомневался в том, что в предложении Трофима таится какой-то подвох, но, с другой стороны, был здесь и вызов, не принять который он считал ниже своего достоинства. Раз уж он решил пожить здесь какое-то время, то лучше стать полноправным членом общины. И он согласился.

Больше всего не понравилось ему то, что обязательным условием предстоящего через месяц после свадьбы испытания было его молчание. Он не должен был посвящать в это мужское дело Ксению. А значит, Трофим задумал нечто такое, о чем ей лучше не знать…

Свадьбу сыграли на следующий день, всей общиной, и Лосев с трудом вытерпел это действо. Ни на минуту его не покидало чувство нереальности происходящего, он чувствовал себя так, словно был участником какого-то фарса или спектакля.

Вот только зрителей не было, а участники труппы вели себя слишком уж серьезно.

Наконец все это закончилось, и Лосев поселился в доме Ксении.

Первые две недели он привыкал к своей новой жизни и все ждал, что вот-вот случится что-то такое, что приоткроет завесу дремотной тайны, лежавшую на Белугах, и он наконец-то сможет приступить к своим прямым обязанностям, заняться делом, ради которого и оказался здесь. Так, по крайней мере, он не раз убеждал самого себя, когда сомнения в правильности своего поступка начинали глодать его с новой силой.

Но ничего не происходило. День начинался с крика петухов, с дойки коров, с кормления скотины, с бесконечных хлопот по хозяйству.

К концу второй недели он заметил, что продовольствия в кладовой заметно поуменьшилось, и спросил Ксению, не найдется ли здесь для него какая-нибудь серьезная мужская работа.

Похоже, она ждала этого вопроса и охотно рассказала ему, чем занимаются мужчины в селе Белуги. Можно было охотиться на рулей. Но ружей в селе не было, а ставить ловушки Лосев не умел.

Что собой представляли эти таинственные рули и откуда они здесь объявились, он так и не понял. Ксения живьем их ни разу не видела, разве что со шкурами приходилось иметь дело. Самострел стоил шесть шкур, и такого добра у Ксении не было.

Лучше всего платили воинам — две шкуры в месяц. На них можно было выменять продуктов на полгода, или накопить шкур и купить самострел. Но воинов назначал Трофим, и Лосев знал, что, прежде чем ему удастся получить эту должность, придется пройти таинственное испытание. Некоторые жители Белуг ухитрялись обеспечить себя всем необходимым из своего подворья, но к этому тяжелому деревенскому труду надо было привыкать с малолетства, и Лосев боялся, что подобная жизнь засосет его всего без остатка.

Уже на второй день после свадьбы он стал подумывать о том, как уговорить Ксению уйти из Белуг.

Он осторожно расспрашивал местных мужиков о дороге к Байкальску, справедливо рассудив, что раз здесь есть Белуги — должен быть и Байкальск. Даже если он окажется совсем не тем Байкальском, который он знал, Лосев понимал, что обязан познакомиться с этим городом, если хочет хоть что-то понять об устройстве этого мира. Но дороги дальше одного дневного перехода никто не знал. А пастух Григорий, которому приходилось забредать в лес в поисках пропавшей скотины подальше охотников, говорил, что никакой дороги за Кикиморовым болотом нет вообще. И никаких следов дальних поселений.

Диньков стоял на крыше сорокаэтажной стеклянной башни, в которой располагался административный центр базы, и обозревал свои владения. Здесь все было создано по его проекту. Проект, правда, был не совсем его. Но группа инженеров, которая над ним работала, таинственно исчезла, их до сих пор безуспешно разыскивала полиция. Теперь у Динькова были все основания считать этот остров, со всеми его тайными возможностями, своим личным детищем.

Чего стоят, например, две ракетные батареи типа «Муха», запрещенные Женевской конвенцией?

Дюжина таких крылатых ракет, каждая размером не больше огурца, выбрасывалась в стратосферу единым носителем, и затем, невидимые для любых радаров, начинали долгий, планирующий спуск к заданной цели.

Они способны были преодолевать любые противовоздушные заграждения противника. Каждая из ракет обладала индивидуальной наводкой, и, несмотря на небольшие размеры, вполне достаточным запасом топлива и ядерной взрывчатки. Неслышимая и невидимая посланница смерти могла влететь в окно любого здания и, превратив его в груду развалин, уничтожить всех, кто там находился…

Жаль только, что после подобного акта специалисты могут установить причину взрыва и место, где изготовлялись ракеты. Вспомнив об этом, Диньков вновь спрятал в специальный карман на поясе плоскую коробочку пускового пульта, которую извлек оттуда, разглядывая скрытые в скалах ракетные шахты. Время еще не пришло.

Ему нужен полный контроль над всеми силовыми структурами. Пока что Управление внешней безопасности ему не подчинялось и упрямый Павловский отказывался идти на переговоры, ссылаясь на специальный указ президента, предоставивший его конторе полную автономию. Диньков подозревал, что специалисты управления проводили свое собственное расследование и вполне могли обнаружить следы его тайной деятельности. С этим что-то нужно делать и как можно быстрее.

Сразу после того, как он получит контроль над центром информации и полицией, станет возможен силовой акт, и тогда он вплотную займется внешней безопасностью… Диньков вновь нащупал на поясе заветную коробочку и усмехнулся. Все, кто решится ему противостоять, будут уничтожены.

Вакенбергу база проекта показалась похожей на огромную, хорошо обставленную тюрьму. Его личные апартаменты, состоявшие из пяти комнат с зимним садом и роскошным бассейном, не вызывали никаких нареканий, кроме одного — отсюда нельзя было связаться с внешним миром.