Месть Гора - Ги Раше

И вот я вместе с преданными мне друзьями отправился в путь, преодолевая разлившиеся воды Нила. Житран выразил мне свои соболезнования и проводил до небольшой лодки, на которой мы решили плыть. Он шепнул мне на ухо, что я непременно должен однажды вернуться, чтобы отомстить за царя, моего названного отца, и за мою супругу. Сам он намеревался тайно настроить солдат армии гиксосов против узурпатора и привлечь их на мою сторону, если только я вернусь с войсками, способными победить армию Якебхера. Что до командира, принесшего дурные вести, то он заявил, что по возвращении заверит Якебхера в том, что я бежал. Все присутствующие выразили готовность подтвердить его слова. Командир добавил:

— Разумеется, мы не скажем, что бежал ты с нашего ведома. Мы скажем, что ты, по всей видимости, отправился на юг, без сомнения, чтобы присоединиться к этим презренным египтянам, а значит, не представляешь никакой опасности для Якебхера, захватившего твой трон.

Известие о смерти Аснат очень меня огорчило, и все же я испытывал странное чувство: это была печаль, и в то же время я ощутил… облегчение. Я вспомнил об Исет и сказал себе, что отныне у меня нет причин корить себя, думая о ней. Вышло так, что поразившее меня несчастье вернуло ей мою душу.

Мы поплыли на север. Я хотел как можно скорее добраться до Авариса, чтобы узнать, что случилось с войсками под командованием Зилпы, которые я там оставил. Благодаря разливу, превратившему огромные пространства долины в настоящее море, нам не пришлось подплывать близко к Мемфису, откуда, правда, выбраться сейчас можно было только на лодке. Мы добрались до Авариса, не встретив на пути никаких препятствий, если, конечно, не считать того, что нам приходилось бороться с сильным течением, норовившим прибить наше суденышко то к раскисшим берегам, то к нависшим над западным берегом холмам.

Прибывающие воды реки нас опередили, и когда мы добрались до Авариса, улочки, в сухой сезон соединявшие расположившиеся на возвышениях кварталы, до которых вода никогда не доходила, были уже затоплены. Высадившись в той части города, где находился порт, я без труда нашел Яприли, жившего в просторном доме в египетском квартале. Он встретил нас радостно, потому что подумал, что вслед за нами идет армия, с которой я отправлюсь покорять юг страны. Его ждало горькое разочарование. Я рассказал, что мы одни, а мои люди перешли на сторону Якебхера, убийцы Шарека. Яприли сообщил мне, что, стоило дойти до Авариса слухам о том, что Якебхер поднял мятеж, убил царя и сел на трон, Акирум во главе отряда соплеменников попытался убедить солдат гарнизона перейти на сторону предателя, которого он назвал законным наследником царей-пастухов. Но те остались верны своему прежнему царю, а значит, и мне, благодаря усилиям моего носителя арфы Зилпы. С согласия Яприли и его соплеменников — воинов Ершалаима, которыми он командовал, солдаты гарнизона хотели схватить Акирума. Но тому удалось захватить дворец и городскую крепость. Разлив превратил дворцовый квартал, в котором обосновался предатель Акирум, в остров, остальные кварталы охраняли верные мне люди.

Я не сомневался, что, как только уровень воды понизится, Якебхер, который, конечно же, знал, что произошло в Аварисе, пришлет своему пособнику вооруженное подкрепление. Посланный узурпатором отряд будет куда многочисленнее, чем наш, поэтому мы неминуемо потерпим поражение. Яприли и Зилпа тоже это понимали. Они даже высказали опасение, что Якебхер соберет необходимое количество лодок и отправит армию в Аварис незамедлительно. Я успокоил их, заверив, что этого опасаться не следует, потому что с приходом разлива египтяне, у которых были лодки, спешно покинули Мемфис, и случилось это незадолго до дворцового переворота.

Итак, лодок у Якебхера не было. Но не было их и у нас, поэтому планы захватить дворец до конца разлива казались неосуществимыми. Конечно, я мог отнять у местных жителей лодки, с помощью которых они переправлялись за покупками на западный берег реки. Там находились разделенные сетью крохотных каналов поля, нетронутые разливом. Но ведь этих лодок не хватило бы для того, чтобы переправить тысячу солдат под стены дворца…

Как перебраться через разлившуюся реку, нам подсказал наш старый приятель, вавилонянин Тарибатум. Он рассказал, что в его стране есть две подобных Нилу огромных реки, течение которых направлено в противоположную сторону. Местные жители, чтобы переправиться на другой берег, пользуются хитроумно соединенными между собой плотами. На плаву эти плоты держатся с помощью бурдюков из шкур баранов или коз. Я немедленно приказал купить у кочевников и пастухов столько домашнего скота, чтобы его было достаточном для изготовления необходимого количества бурдюков, и собрать весь тростник с речных берегов.

Пока солдаты и крестьяне выполняли мои распоряжения, я отправился к Зераху. Его служанка, та самая Маака, встретила меня почтительно и сразу же проводила к хозяину.

— Я ждал тебя, — услышал я слова Зераха, как только вошел в комнату, где, как мне помнилось, он принимал меня во время наших предыдущих встреч.

Этими же словами он встретил меня, когда я впервые вошел в его дом.

Он пригласил меня сесть напротив, и я спросил, как мог он предвидеть мой приход. Он ответил, что узнал о моем возвращении несколько дней назад и удивлялся, почему я не пришел раньше. На мой вопрос «Зачем нужно было мне торопиться с визитом?» он ответил так:

— До меня, как и до всех жителей Авариса, дошли печальные новости, которые касаются и тебя. Я знал, что ты покинул Мемфис и отправился покорять южные номы. До нас даже долетели отзвуки твоих побед. Поэтому я был уверен, что ты поторопишься вернуться в Аварис, где остались верные тебе воины.

Я ответил ему, что он прав, и я сделаю все, чтобы изгнать из города предателя-Якебхера и его приспешников. Я уточнил, что не пощажу и тех, кто, как я считаю, своим бездействием поспособствовал убийцам моего названного отца и моей супруги. Зерах сказал, что отныне я волен взять к себе Исет, которая все это время оставалась моей супругой. Услышав это, я, конечно же, спросил, знает ли он, где сейчас его дочь. Он ответил, что не знает, но за этими словами последовало признание, повергшее меня в изумление.

— Я до сих пор удивляюсь, почему ты ни разу не спросил, что случилось с моей женой Басмат, матерью Исет, — проговорил он.

Я пояснил, что у меня не было нужды интересоваться судьбой женщины, настоящее имя которой было Несрет, поскольку я был уверен, что ее убили ее же сыновья.

— И ты поверил, что сын может убить свою мать, какое бы прегрешение она ни совершила? — спросил он.

— Убийство матери — преступление, которому нет прощения. Но ведь ее убил Нахаш, который не был ее сыном?

— Знай, — ответил мне Зерах, — что ни Нахаш, самое имя которого мне ненавистно, ни ее собственный сын Ханун ее не убивали. Она до сих пор жива. По крайней мере, я на это надеюсь. Мои сыновья успели связать ее и засунуть в кожаный мешок до того, как вы с Исет пришли к ним в дом. В таком виде они привезли ее ко мне. Но к тому времени я при всем желании уже не мог выбросить ее на улицу, чтобы жители города побили ее камнями. Поэтому я запер ее в доме. И вот однажды к нам пришел торговец, мореплаватель, рожденный на одном из северных островов, которые вы, египтяне, называете Островами посреди моря. Его остров расположен к северу от острова Каптара. В то время его соплеменники на своих длинных лодках приплывали в расположенные на берегах Нила города. Торговали они и в Аварисе, который находится на берегу западного рукава реки. Поскольку приплывали эти торговцы со стороны Хару и Ханаана, первая протока дельты Нила, которая попадалась им на пути, как раз и вела к Аварису. Так вот, этот торговец увидел Басмат. Я сказал ему, что она — моя служанка, рабыня. Должно быть, этот сумасшедший в нее влюбился, ведь она все еще была очень красивой. Он хотел у меня ее купить, и в конце концов предложил за нее столько товаров и золота, что я согласился. Думаю, Басмат была очень этому рада, потому что, насколько я знаю, жить в моем доме было для нее пыткой.