Охота за призраком. Борьба спецслужб СССР, США и Западной Германии за архивы МГБ ГДР - Олег Никифоров

Но генерал Джозеф Данфорд, как известно, при обсуждении данного вопроса заявил Комитету по вооруженным силам Сената о своей абсолютной уверенности, что «текущая политика является правильной». Собственно говоря, эта политика и не менялась с тех пор, как США обзавелись атомной бомбой. Тогда существовали многочисленные планы нападения на СССР с использованием атомного оружия. Более того, тогдашние планы предполагали добиться успеха прежде всего за счет массированных ядерных бомбардировок советской территории, что должно было подорвать экономический потенциал и вызвать психологический шок у населения и армии. Поэтому ничего удивительного не было, что появление у границ социалистической системы ядерного оружия вызвало подозрения в подготовке превентивного удара с использованием ядерного оружия.

В шестом томе «Истории российской внешней разведки» имеется на этот счет глава «Атомные сценарии НАТО на столе разведки». Речь идет о плане СИОП (Single Integrated Operation Plan-SIOP) — это Единый комплексный оперативный план, который представлял собой общий план ядерной войны против СССР. Его первый вариант вступил в силу в 1960 году, а очередной был утвержден в 1999 году, правда, вместо СССР в нем фигурируют Россия, Китай, Иран, Северная Корея. Другими словами, план применения ядерных сил против нашей страны существовал и в 70-х годах, и, вероятнее всего, существует и в XXI веке.

В целях своевременного уведомления об этом в резидентуры КГБ ушла директива о постоянном наблюдении за посольствами стран НАТО. Код плана был «РЯН» (ракетно-ядерное нападение). Предполагалось, что накануне в них должны были бы развернуться эвакуационные мероприятия. В известность об этом были поставлены и разведки стран Варшавского договора. Как описывает эту ситуацию изнутри Вольф: «В феврале 1980 года я вылетел в Москву с делегацией нашего министерства во главе с Мильке. Поводом была 30-я годовщина министерства»[34]. В ходе визита Вольф и Мильке посетили Андропова, тогда руководителя КГБ СССР, в Кремлевской больнице, где он находился на обследовании. По словам Вольфа, «Андропов обрисовал очень мрачный сценарий, по которому атомная война представляла собой реальную угрозу. Он процитировал президента Картера, его советника Збигнева Бжезинского и представителей Пентагона, высказывания которых сводились к тому, что при определенных обстоятельствах упреждающий удар против Советского Союза и его союзников представляется оправданным». Сегодня спорят, являлось ли подобное решение паранойей больного Андропова или действительно существовали реальные основания для подобного предположения. В любом случае, если исходить из имевшегося у КГБ исторического опыта и добытых разведкой многократно модернизированных планов СИОП, эти действия были оправданными. Здесь уместно вспомнить рассуждения Павла Судоплатова, занимавшего в предвоенный и в военный период 20–40-х годов высшие посты в советской внешней разведке. В своих воспоминаниях он отмечает действия советских разведчиков накануне нападения Германии на СССР: «На коктейле в немецком посольстве в Москве за несколько дней до начала войны Зоя Рыбкина (известная советская разведчица) заметила, что со стен сняты некоторые украшения и картины. Пытаясь определить новые места для установки подслушивающих устройств, она обнаружила, что посольские работники паковали чемоданы для отъезда[35]». Таким образом, подготовка к ведению масштабных боевых действий неизбежно отражается на режиме работы посольств. Согласно тому же Судоплатову, метод наблюдения за объектами с целью выявления повышенной активности, которая могла бы свидетельствовать о подготовке к внезапному нападению, практиковалась и в 50-х годах прошлого века. Тогда было установлено постоянное наблюдение и контроль за стратегическими объектами НАТО.

Впрочем, как выяснили впоследствии сотрудники восточногерманской внешней разведки, актуальных планов НАТО по нанесению первого удара с использованием размещенных в Европе американских ракет средней дальности на тот момент не существовало. Это произошло благодаря информации, поступившей от Райнера Руппа (агентурный псевдоним «Топаз»), который, работая в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, имел доступ к документам высшей категории секретности по военной и экономической тематике. Разоблачение Руппа и судебный процесс над ним состоялись в 1994 году.

Но было бы неправильным не указать, что в те годы существовала опасность случайного нанесения ядерного удара в результате непреднамеренной ошибки. О чем идет речь?

По мере автоматизации систем предупреждения количество их ложных срабатываний начинает возрастать, к 1979–1980 годам возрастает до нескольких срабатываний в сутки. В журналах боевого дежурства офицеров на пункте управления НОРАД (командования воздушно-космической обороны Северной Америки) в Шайенн-Маунтин в Скалистых горах в штате Колорадо в первой половине 1980 года регистрируется свыше десяти случаев срабатывания службы предупреждения (СПРН) в сутки. По мере увеличения случаев срабатывания командование НОРАД изменило процедуры обработки поступающих данных, если до этого каждый случай срабатывания именовался «атакой», которая могла быть признана либо истинной, либо ложной (в 100 процентах случаев), то после изменения процедурных требований формулировка «атака» более не употреблялась. Наиболее типичными случаями были события в начале 80-х годов. Конечно, можно предположить, что в случае ответного удара диппредставители будут каким-то образом предупреждены о необходимости эвакуации. Но в этих случаях счет шел на минуты. Чтобы понять, о чем идет речь, есть смысл привести два наиболее типичных таких случая.

3 июня 1980 года в 2:26 по североамериканскому восточному времени на главный командный пункт Стратегического командования ВВС США пришли данные о запуске двух БРПЛ в направлении США. Через 18 секунд на табло появились точки запусков множества других БРПЛ. Оперативный дежурный на КП отдал распоряжение дежурным экипажам стратегической бомбардировочной авиации немедленно на взлет, связался с пунктом управления НОРАД, которые ответили ему, что ими не зафиксировано ни одного пуска. Вскоре с табло исчезли все точки запуска, спутники и РЛС ДО не обнаруживали наличия запущенных ракет в воздушном или околоземном пространстве по ранее полученным координатам. Экипажи бомбардировщиков получили распоряжение выключить двигатели, но оставаться в кабинах. Вскоре на КП Стратегического командования ВВС последовал сигнал о пуске МБР с территории Советского Союза в направлении США. Такие же данные были получены дежурным офицером Национального командного центра в Пентагоне. Дежурные офицеры на командных пунктах СК ВВС, НОРАД, НКЦ Министерства обороны, запасного Национального командного центра в Рейвен-Рок и Тихоокеанского командования провели селекторное совещание. Командующий НОРАД генерал авиации Джеймс Хартингер признал срабатывание ложным, дежурный НКЦ, как старший в цепочке принятия решений, распорядился прекратить совещание, дежурный на КП Стратегического командования отдал приказ экипажам бомбардировщиков возвратиться в дежурный модуль. Анализ обстановки после получения исходного сигнала занял несколько минут.