Покажи мне любовь - Марина Князева

Влад даже не поднял головы от своего телефона, а я забыла, как дышать.

И едва досидела ужин с родителями. А потом второй раз в жизни долго плакала в подушку, не зная, почему я это делаю.

Ведь Матвей мне совсем ничего не обещал. Он всего лишь мне нравился и ничего больше.

Но лучше бы я ничего не спрашивала у Влада. Потому что кроме своей головной боли, прибавились еще и ненужные переживания из-за Матвея. Вместо того, чтобы наслаждаться январскими выходными и наконец-то отдохнуть немного, я изводила себя мыслями о Соколове. И день, и ночь. Не замечая ничего вокруг.

И даже любимый кофе, снегопад за окном и новость о том, что родителей не будет почти две недели, а у меня долгожданный перерыв в моем занятии, не особо радовали. Но раскиснуть я себе не позволила. Не в тот момент, когда мне можно было делать все, что я хотела. Вот только для начала навестила бы свой салон красоты. На полчаса. А потом занялась собой.

И не только внешним видом.

Возможно тоже рванула бы на недельку к теплому океану и вечному солнцу. Я это заслужила.

Матвей

Я проснулся, резко открыв глаза. Мое дыхание снова было редким и тяжелым, а по телу разливалось приятное тепло. И мне ничего не оставалось, как чертыхнуться. Люди страдают от кошмаров, а я уже несколько месяцев не мог избавиться от снов про одну легкомысленную блондинку, с которой во сне вытворял такое, что сам даже иногда краснел. Но это еще не все! Я не просто хотел Катю Торопову, я блять, ее ревновал и иногда испытывал такие приливы нежности или беспокойства, что начинал сомневаться в своей адекватности. Никогда не относил себя к сопливым романтикам или мягкотелым подкаблучникам. И пусть многие знали меня, как дружелюбного и отзывчивого парня, но я далеко таким не был. Да и как можно было быть таким по-настоящему, если твоя жизнь прошла в детском доме.

В том самом детском доме, где дети вечно голодные, холодные и с озлобленной душой из-за нехватки любви и внимания. Там, где каждый день велась борьба не за жизнь в целом, а за шанс проснуться еще раз. За грядущий день.

Я не помнил своего раннего детства. Мои воспоминания сразу же начинались где-то лет с шести. И они далеко не идеальные. Голод, нападки старших, безразличие воспитателей, а иногда даже тумаки за сворованный со столовой кусок хлеба или молчаливый протест.

Нет, не все детские дома убогие. Не во всех детских домах работают жестокие и бесчувственные люди, желающие только одного - разбогатеть за счет вливаний и спонсорской помощи. Но мне не повезло. Во времена моего детства руководителем нашего приюта была черствая, злобная и жадная Инесса Викентьевна. Она была всего лишь руководителем, не более. Ее не интересовали дети, которые нуждались в заботе и внимании. Ее не интересовали наши проблемы, несчастья и трудности. Единственной ее целью было урвать кусок побольше, да пожирнее. И подчиненные были у нее такие же. Не все, но основная масса. Поэтому мы выживали сами. Сами выбивали себе путь через эти непроходимые джунгли. Кто-то кулаками, кто-то слезами и соплями, а кто-то мозгами.

Основная часть выпускников так и не смогла выбиться в люди. Да и как? Как дикие, озлобленные на весь мир молодые люди и девушки, без денег и с долгой очередью на квартиру, могли найти себя и свое призвание? Путь по наклонной был самым легким и доступным. Поэтому наш город ежегодно пополнялся преступниками, ворами, проститутками и наркоманами. И всем было плевать.

И меня, скорее всего, ждала такая же участь. Но почему-то неожиданно повезло. Спасибо Михалычу, нашему преподавателю по информатике, который увидел во мне толкового и смышленого парнишку и взял под свое крыло. С восьми лет большую часть времени, я пропадал в классе, изучая компьютерную грамоту и все, что с ней было связано. В десять я разбирался в программах не хуже выпускника профильного учреждения, а в четырнадцать взломал свой первый сайт. Вот тогда я понял, что моя голова - это мой путь в лучшее будущее. Но, к сожалению, я не мог проводить все время с Михалычем. Достаточно было и того, что мне было позволено, больше чем другим. За что меня и считали отщепенцем и подлизой. Приходилось отстаивать свои права с помощью кулаков. Но один против стаи завистливых и безжалостных детей - меня хватило ненадолго. Чтобы избегать очередной порции нападок и синяков на теле, мне приходилось прятаться на старой стройке рядом с детским домом, чтобы побыть одному и подумать над тем, что я могу и что хочу. Или просто помечтать.

Я не боялся своих собратьев. Просто не хотел быть такими, как они. А их это цепляло. Они меня ненавидели. А после того, как я отказался зарабатывать деньги на улице и отдавать большую часть прибыли им, меня решили перевоспитать. Поймали в моем укрытии на стройке, окружили и принялись доказывать, как я не прав, подкрепляя свои убеждения кулаками. Их было шестеро, а я один. Но сдаваться я не намеревался. Бил в ответ, как мог. Уже плевался кровью, но продолжал сопротивляться. А потом стало легче. Я даже сразу не понял почему. И только когда мои обидчики понеслись прочь, я смог разглядеть, что у меня появились единомышленники. Ну, как единомышленники? По крайней мере они не лупили меня. Это уже было хорошо.

Так я познакомился с Владом Тороповым и Максимом Г оловиным. Два мажора-разгильдяя, сбежавшие со школы оказались в нужном месте в нужное время.

Конечно, подружились мы не сразу. Детдомовские дети - они такие недоверчивые. Особенно с чужаками, у которых воротнички на школьной форме хрустят, а из карманов идеально выглаженных брюк торчат зеленые купюры. Кроме злости и зависти, других чувств эти парни у меня не вызывали. Сначала. А потом, чем чаще мы виделись на стройке, тем больше понимали, что у нас много общих интересов. Да и мои собратья, узнав, что и здесь у меня появились покровители и защитники, оставили меня в покое. Правда в стенах родного приюта война продолжалась, но на стройку больше никто не совался. Мне неслабо перепадало в интернате. Можно было неожиданно получить по ребрам или ночью темную отхватить, но это меня давно не пугало. Да и других тоже. А осознание того, что свобода не за горами, придавало еще больше сил.

Дружба с парнями была странной. Как бы нам не было интересно вместе, мы отличались друг от друга. Торопов и Головин всегда одеты в модные шмотки, с ноутбуками, которые они притаскивали на стройку, и мы изучали программы и даже писали свои. Пока просто баловались. Без мыслей о том, что это может принести нам неплохой доход.

Я завидовал ребятам. Да и как по-другому? Когда они уговаривали уйти меня со стройки куда-нибудь развлечься, я видел, что они впереди меня на несколько шагов. Открытые, богатые, наглые и уверенные в себе. Девчонки сами себя предлагали им, и они ими пользовались. Трахали всех, кто был не против. А у меня ничего кроме смазливой мордашки не было. Старые потертые джинсы, растянутые свитера, в которых выросло не одно поколение детдома и пустые карманы.

Но ни разу ни Головин, ни Торопов не упрекнули меня в моем положении. Я очень благодарен им, что именно тогда они общались со мной на равных. Будь по-другому, я бы возненавидел не только их, но и весь белый свет. Именно эти парни показали мне, что даже такие богатые говнюки, как они, могут быть настоящими друзьями. И постепенно моя зависть сошла на нет, а доверие и преданность по отношению к ним закрепились во мне навсегда. А еще именно тогда я осознал, что хотел быть таким же. Хотел внимания и популярности. Хотел, чтобы любая велась на меня, стоило мне только улыбнуться ей. И именно тогда я принял решение, что сделаю все, что смогу, но обязательно стану успешным и независимым.