Приключения Тома Бомбадила и другие истории - Джон Рональд Руэл Толкин

— В любом случае, у нас нет ни тени сомнений, что все сокровища презренного червя были украдены у наших предков. Вам, однако, известна наша щедрость и справедливость и потому можете не сомневаться, что наш верный вассал Эгидиус получит должное вознаграждение. Никто из присутствующих здесь наших достойных подданных, начиная от священника и кончая самым малым ребенком, не уйдет с пустыми руками без знака нашего уважения. Мы выражаем наше высокое одобрение Хэму. Его здоровые неиспорченные жители все еще не утратили отваги, которой с давних времен славился наш народ.

Рыцари во время речи короля не переставали шушукаться, обсуждая последние фасоны шляп.

Жители Хэма кланялись и смиренно благодарили короля, но про себя они думали, что допустили ошибку. Им следовало остановиться на десяти фунтах на брата и не трезвонить по всему свету о предложении дракона. У них хватило ума смекнуть, что знаки королевского уважения вряд ли могут простираться до такой суммы.

Гарм отметил, что в речи не было упоминаний о собаках. Единственный, кто был всем доволен, — это фермер Джайлз. Он не сомневался, что получит поистине королевскую награду, а кроме того, был рад, что так благополучно удалось покончить с тяжелым делом, да еще и упрочить свою репутацию в глазах соотечественников.

Король остался в деревне дожидаться четырнадцатого января. Он приказал раскинуть шатры в поле фермера Джайлза и старался скрасить вынужденное пребывание в жалкой деревушке вдали от столицы веселыми пирами и играми. За три дня королевская свита уничтожила весь имевшийся у жителей запас хлеба, мяса, яиц, цыплят, окороков и баранины и выпила весь эль до последнего бочонка. После этого они принялись ворчать и жаловаться на скудный рацион. Король, надо отдать ему должное, щедро платил за все съеденное и выпитое его свитой, правда, всего лишь чеками (чеки эти впоследствии казначей должен был обменять на золото, так как король надеялся в скором времени сильно пополнить казну). Жителей Хэма, однако, все это вполне устраивало, поскольку они и не подозревали об истинном состоянии казны.

Наступило четырнадцатое января, день двух святых — Хилариуса и Феликса. Народ с утра был на ногах. Рыцари, по случаю праздника, вырядились в доспехи, а фермер облачился в свою самодельную кольчугу. Глядя на него, придворные не скрывали улыбки, пока не заметили неодобрения на лице короля. Фермер пристегнул к поясу Хвосторуб, который без помех вошел в ножны, где и остался преспокойно лежать. Все это не ускользнуло от внимательного взора священника, который, взглянув на меч, задумчиво покачал головой. Кузнец же только посмеивался.

В полдень люди были настолько взбудоражены, что кусок не шел им в горло. Вторая половина дня тянулась мучительно долго. Хвосторуб, однако, не выказывал ни малейшего беспокойства и не делал попытки выскочить из ножен.

Ни наблюдатели, специально высланные на вершину холма, ни мальчишки, усеявшие верхушки деревьев, не заметили ни на земле, ни в воздухе ничего, что предвещало бы приближение дракона. Кузнец ходил, весело насвистывая. И лишь поздно вечером, когда на небе зажглись звезды, в сердца жителей Хэма впервые закралось подозрение, что дракон и не собирается возвращаться. Тем не менее они не могли так быстро расстаться с надеждой, вспоминая замысловатые торжественные драконьи клятвы. Трудно измерить глубину охватившего их отчаяния, когда в полночь истек назначенный срок. Кузнец торжествовал.

— Надо было слушать меня, — повторял он.

Но люди все еще не хотели верить.

— Не забывайте, он ведь был сильно изранен, — говорили одни.

— Мы дали ему слишком мало времени, — заявляли другие. — С гор путь не близкий, да еще с таким грузом. Может быть, надо было послать кого-нибудь ему в помощь.

Миновал следующий день, а за ним еще один. Последние оптимисты утратили надежду. Король пришел в страшную ярость. Еда и питье были на исходе, рыцари открыто роптали. Им хотелось скорее вернуться к привычным удовольствиям при дворе. Однако король нуждался в деньгах. Он объявил своим подданным о том, что он их покидает, но говорил сухо и не скрывал раздражения. Половину чеков он отписал в пользу казны. Король холодно принял фермера Джайлза, кивком дав ему понять, что аудиенция окончена.

— О нашем решении мы сообщим позднее, — заявил король и отбыл в сопровождении рыцарей и герольдов.

Самые доверчивые и простодушные из деревенских жителей считали, что король непременно пришлет какое-нибудь послание, вызовет ко двору мастера Эгидиуса и уж во всяком случае посвятит его в рыцари. И правда, через неделю пришло письмо, но весьма неожиданного содержания. Составлено оно было в трех экземплярах и под каждым стояла королевская подпись. Один экземпляр предназначался для Джайлза, второй для священника, а третий было велено прибить к церковной двери, но только один лишь священник мог прочесть послание, так как при дворе писали в то время очень витиевато, а потому для жителей Хэма это было все равно что книжная ученая латынь. Священник перевел письмо на простой, доступный язык и прочитал его с кафедры. Для королевского послания оно было непривычно коротким и деловым. Видно было, что король торопился.

Послание гласило:

Мы, Август А., А., А., Б. и В. Король и т. д., заботясь о безопасности королевства и поддержании своей чести, сообщаем о нашем решении изловить червя, или дракона, именующего себя Хризофилакс Богач, и подвергнуть его наказанию за преступное поведение, нарушение законов, воровство и низкое клятвоотступничество. По этой причине всем королевским рыцарям велено быть во всеоружии и готовиться выступить в поход на поиски подлого червя, как только мастер Эгидиус А. А. X. прибудет ко двору. Ввиду того, что вышеозначенный Эгидиус выказал себя человеком надежным и способным управляться с великанами, драконами и другими нарушителями королевского покоя, мы приказываем ему незамедлительно отправиться в путь и как можно скорее присоединиться к королевской рати.

В Хэме считали, что фермер удостоился высокой чести и рыцарское звание теперь — дело решенное. Мельник откровенно завидовал Джайлзу.

— Друг Эгидиус, — говорил он, — ты идешь в гору. Не уверен, узнаешь ли ты нас по возвращении.

— А может быть, он вообще не вернется, — не преминул вставить кузнец.

Фермер не на шутку рассердился:

— Типун тебе на язык, старая образина! Плевал я на честь! А коли вернусь, так и мельнику буду рад. Сейчас одно утешение — хоть недолго, да отдохну от вас обоих.

С этими словами он повернулся и ушел.

От короля, к сожалению, не отвертеться, как от деревенских соседей. Ягнята — не ягнята, вспахано — не вспахано, хороший удой или плохой — полезай на сивку и отправляйся в путь-дорогу. Священник пришел проводить Джайлза.

— Ты, надеюсь, запасся крепкой веревкой? — спросил он.

— Для чего? Чтоб повеситься?

— Придет же такое в голову! Мне кажется, мастер Эгидиус, ты должен поверить в свою удачу. А вот длинную веревку возьми с собой непременно. Она тебе пригодится, если меня не обманывает предчувствие. Ну, а теперь прощай и возвращайся целым и невредимым.