Тропами Снайпера. Долг обреченных - Константин Кривчиков

– В смысле?

– Если что, сделаем все тихо, без шума и пыли. И без свидетелей. Главное, чтобы твои люди не проболтались. А остальное мы зачистим.

– Даже не знаю, Вальтер. Озадачил ты меня…

В дверь громко постучали.

– Входите! – крикнул Левон.

Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова мордатого официанта.

– Чего тебе, Гурам? – поинтересовался Левон. – Только быстро, я занят.

– Хозяин, тут клиент один объявился – с хабаром.

– Что за клиент?

Официант многозначительно зыркнул на человека в кителе.

– Говори, при нем можно, – разрешил Левон. – Так что за клиент?

– Девка это. Говорит, что дочь Ирода. Марой ее кличут.

Левон несколько секунд молчал. Потом спросил:

– Значит, она принесла хабар?

– Ага.

– Много?

– Ну-у… рюкзак здоровый.

– Так она не одна, видимо?

– Нет. С ней мужик какой-то.

– Что за мужик? – вмешался Вальтер. – Уж не Грек ли, случайно?

– Нет, не Грек, – официант отрицательно мотнул головой. – Того я знаю. А этот… Здоровенный такой бугай. Просто мужик, я и не припомню его.

Вальтер пристально посмотрел на Осипяна. Тот поерзал в кресле, глубоко вздохнул, почесал лохматый затылок. И сказал:

– Ладно, Гурам. Раз она хочет со мной поговорить, пусть зайдет сюда. Только одна, без бугая своего. И немного позже. Пусть подождет.

– Понял.

Когда дверь захлопнулась, Вальтер пробормотал:

– Вот и славненько. На ловца и зверь бежит.

– Бежать-то бежит, но…

Левон, поднявшись, подошел к письменному столу. Побарабанил по столешнице пальцами. Вернулся к журнальному столику. И вкрадчиво спросил, нагнув голову к Вальтеру:

– Ты гарантируешь, что все пройдет тихо?

– Гарантирую.

– Ну, смотри… Ирод такого не простит.

– Не парься. С ним давно пора кончать. Вот и убьем сразу двух зайцев.

– А ты уверен, что справишься? Целая война может получиться – наверху такого не любят.

– А я согласую. Говорю же – Ирода с его бандой давно надо было зачистить. Сейчас наступил подходящий момент.

– Ну ладно… – Осипян закатил глаза кверху. – Ладно. Но у меня есть условие. Весь хабар я забираю себе. И мы в расчете. Только умоляю – без лишнего шума. Я дорожу своей репутацией…

* * *

Официант подошел к столу и поставил на него поднос. Там разместились две кружки с чаем, большая тарелка с полудюжиной бутербродов, графинчик с каким-то темным напитком и две рюмки.

Глаза Фомы плотоядно блеснули. А вот Мара, нахмурившись, сказала:

– Мы выпивку не заказывали. А на провалы в памяти я не жалуюсь.

– С вашей памятью все в порядке, мадам. – Расплывшись в улыбке, Гурам показал золотую коронку. – Все за счет заведения, включая коньяк, так распорядился хозяин. Он готов с вами встретиться. Я вас приглашу – минут через десять. А пока отдыхайте, перекусывайте.

Он отступил на шаг, не снимая с лица угодливую улыбку. Но она моментально исчезла, едва Гурам, развернувшись, посмотрел в сторону бара.

– Приятно, когда тебя уважают. – Фома взял графинчик и налил в рюмку коньяку. – А уж на халяву и уксус сладким покажется. Маруся, ты будешь?

– Я пока что чаем обойдусь. Да и ты не увлекайся раньше времени. А то ведь знаешь, где бывает бесплатный сыр?

– Почему бесплатный? У нас есть чем расплатиться. Да ты не переживай, мне одна рюмка, что ктулху дробина. – Фома хохотнул. – Ну, давай, за твое здоровье!

* * *

Они остановились, потому что об этом попросил Шмак. Даже не столько попросил, сколько потребовал, прохрипев:

– Все, тормози, Тимур! Я сейчас сдохну.

Тимур «затормозил». Он и сам к тому времени изрядно устал. Однако не до такой степени, как Шмак и Петр, буквально валившиеся с ног. Хотя они регулярно сменяли друг друга, в отличие от Тимура. Тот пер носилки с Греком без подмены, отдыхая только во время коротких привалов по команде Митяя.

А вот тот в роли грузчика выступать не желал – командир, мол, по статусу не положено. Топал всю дорогу позади, поглядывая по сторонам – типа, все под контролем – да смолил свои цигарки. Даже вперед ни разу не вышел, чтобы самому повести группу хотя бы некоторое время. Ведь в Зоне кто идет первым, тот и рискует первым угодить в аномалию. Поэтому Митяй топал последним, не забывая изредка подавать команды – чтобы не забыли, кто главный.

Вот и сейчас, услышав хриплый возглас Шмака, Митяй с недовольством заявил:

– Что значит – тормози? Ты, Шмак, всего десять минут назад менялся. Еще время не вышло.

– Я тебе тягловый мерин, что ли? Все, Тимур, опускай носилки. Привал.

Шмак демонстративно нагнулся, ставя носилки на землю, и парню поневоле пришлось следовать его примеру. Иначе бы тело Грека съехало вниз.

– Я, между прочим, команды не давал, – раздраженно сказал Митяй. – Мог и потерпеть. До базы всего ничего осталось. А если каждые пять минут привалы устраивать, то до захода солнца не управимся. Уже и так темнеет.

– Если боишься, что не управимся, тащи сам. – Шмак был настроен решительно, если не сказать – агрессивно. – Назначил себя командиром и сачкует. А мы тут паши как лошади. Уже вся задница в мыле. Верно, Петро?

– Верно, – согласился белобрысый Петр. – Ты, Митяй, и в самом деле мог бы помочь.

– Еще погундите мне тут, – проворчал тот, приближаясь к носилкам. – Я за безопасность всей группы отвечаю. И за здоровье Грека. Если не доставим его на базу в срок, Ирод со всех шкуру спустит.

Тимур посмотрел на неподвижное тело раненого командира. Тот так и не очнулся за все время в пути, а шагали они часа три, не меньше. А то и больше.

Часов у парня не было, он ориентировался по солнцу. Оно здесь светило куда ярче, чем в постапокалиптическом мире Зоны Москвы, где раньше обитал Тимур. И даже иногда выглядывало из облаков.

Лицо Грека пожелтело. Явный признак того, что яд все-таки распространялся по организму, хотя и медленно. То, что Грек до сих пор не очухался, было скорее плохо, чем хорошо. Но Тимур не знал точно, какие именно лекарства применила Мара. Возможно, у них был сильный снотворный эффект. И если Грек спит, то это к лучшему. У спящего человека процессы в организме замедляются. Значит, и отравление развивается медленней.

Тимур догадывался, что его судьба в какой-то степени зависит от здоровья этого человека. Выживет – один разговор получится с этим самым Иродом. Загнется – другой.