Моисей. Записки Финееса - Александр Альвих

— Это воистину чудо, — вскричали израильтяне, с восторгом глядя на Моисея и Аарона. — Это Господь Бог Израиля спасает нас своей рукой от фараона. Он — наш единственный защитник и покровитель. Он — Творец Вселенной и всего сущего!

Настала ночь. Ветер завывал, как раненый бык, и валил с ног усталых израильтян. Высоко в небе сверкали серебристо-голубые блики молний.

Следуя приказу Творца Вселенной, Моисей простер руку с зажатым в ней жезлом к морю, — и вода, гонимая ветром, расступилась, обнажая песчаное дно, устланное ракушками и галькой. Быстро выросли водяные стены, образуя весьма широкий, — в семь воловьих повозок, — проход, ведущий на противоположный берег.

— Мы должны проследовать по дну на ту сторону, — прокричал Моисей. — В этом наше божественное спасение. Там мы обретем жизнь и свободу.

— Мы боимся, — отвечали ему израильтяне. — Если мы войдем в воду, на нас обрушатся волны и мы утонем. Может, лучше обойти море, пока египтяне нас не видят? Тогда мы сможем остаться в живых.

— Господь требует, чтобы вы шли через море!

— А почему Он не говорит этого нам? Откуда мы знаем, что ты не лжешь? Кто поставил тебя начальником над нами?

Последняя фраза раскалила Моисея докрасна. В его глазах засверкали молнии, он сжал кулаки и, казалось, готов был разорвать любого колеблющегося.

— Израильтяне, братья! — Аарон положил руку на плечо Моисею. — Мы должны быть единым народом пред лицом смертельной опасности. Моисей не раз доказывал вам, что он — величайший пророк и чудотворец. Он заставил фараона отпустить нас из плена. Он вывел нас из Египта. Он благополучно довел нас до моря. Его устами теперь говорит Предвечный, Который взялся вывести евреев из рабства. Поэтому ослушаться Моисея — это все равно, что ослушаться Господа!

Услышав речь Аарона, смутьяны, устыдившись, понуро опустили головы.

— Тот, кто первым войдет в море, — торжественно возгласил Аарон, забравшись на повозку, — навеки останется в сердцах народа. Им будут гордиться его внуки и внуки его внуков. Им будет гордиться его колено, а его имя будут вспоминать в еврейских школах через тысячи и тысячи лет.

— Я первым войду в воду, — из толпы вышел молодой мужчина, который еще не так давно сомневался в правильности избранного евреями пути. — Я был не прав. Разреши мне.

— Как твое имя? — спросил Аарон.

— Меня зовут Нахшон, — ответил мужчина. — Я из колена Иуды.

Нахшон бесстрашно вошел в море, освещенное большим кругом полной Луны. Впереди Нахшона двигался огненный столп, который вбирал в себя спустившиеся с небес огненные молнии.

Первым вслед за ним двинулось колено Иуды, — за что и было почтено впоследствии, ибо это был духовный подвиг веры — а за ним и все другие колена Израиля. Перед каждым из них открывался свой особый проход в водах, что свидетельствовало об особом предназначении и особом пути.

* * *

Я помню сказочные картинки, которые возникали в водяной стене по правую и левую сторону от тропы, ведущей на другой берег. Сама стена была столь велика, что ее края не достиг бы и двадцатый человек, если бы люди стали друг на друга, образуя своеобразный живой столб.

А еще мне до сих пор снятся чудесные рыбы, удивленно глядящие на нас сквозь прозрачную стену, отделявшую сушу от воды, заросли многоруких водорослей и круглоглазые водные пауки.

В ту ночь много рыб выпало из моря, и Моисей повелел собрать их в корзины. Несмотря на начавшийся ливень и непрекращающийся ветер, израильтянки выполнили указание вождя расторопно и с охотой.

Колонна двигалась быстро, однако не успели первые беглецы выйти на противоположный берег, как египтяне вырвались из облачного столпа и с дикими криками возобновили погоню.

— Скорее, скорее, — кричал Аарон, бегая вдоль колонны израильтян. — Поторопитесь, друзья, если хотите быть живы!

Как только последний ягненок, подгоняемый пастухами, взошел на восточный берег, на западном показались хваленые египетские колесницы, которыми командовал сам фараон, облаченный в златотканые одежды.

Поначалу Мернепту одолевали сомнения. Ведь Господь Израиля уже не раз являл ему Свое могущество. Не заманит ли Он его в ловушку и не погубит ли на середине моря, прекратив ветер и вернув воду в прежнее лоно?

Можно было обойти Чермное море по суше, но тогда беглецы углубятся в пустыню, где искать их было сложно и опасно. Египтяне, рассчитывая на молниеносную победу, не взяли с собой запасов воды и продовольствия.

С другой стороны, если Мернепта вернется домой и всем станет известно, что евреи обманули его и вышли из страны навсегда, египтяне перестанут уважать своего властелина и бояться его, а это — хуже смерти.

— Я их вижу! — торжествующе закричал фараон, указывая копьем на восточный берег. — Догоним их и изрубим на куски. Никакой еврейский Бог не защитит предателей от наших клинков!

Шестьсот отборных колесниц, а вслед за ними остальная армия Мернепты вошли в коридор, образованный водными стенами. Они медленно двигались по вязкому дну моря. Колеса повозок постоянно застревали в мокром песке, кони беспомощно сучили ногами, стремясь высвободиться из песчаного плена.

Ужас сковал ряды преследователей.

— Государь, оставим Израиль в покое, — говорили египетские военачальники. — Сегодня их Бог убьет нас.

Но фараон не внял этим разумным голосам и приказал всадникам и колесницам держать строй и двигаться за израильтянами к противоположному берегу.

Как только войско фараона достигло середины моря, Моисей простер руку, ветер утих и вода стала быстро заполнять образовавшийся коридор.

Такой поворот событий наполнил радостью сердца израильтян и посеял ужас в сердцах египетских воинов. Перед лицом неминуемой гибели они забыли о внушенном с детства благоговении к фараону.

— Ты убил нас, — кричали преследователи в лицо фараону. — Ты убил нас, повинуясь своей гордыне. Говорили наши мудрецы: «Не трогай народ Израиля!», ты не послушал их, и вот, мы гибнем!

Мощный поток захлестывал конницу и пехоту, и вскоре под воду ушли последние воины, которые не могли держаться на воде, закованные в грозные доспехи. Кони, запряженные в колесницы, тонули, жалобно ржали и пускали пузыри, идя ко дну.

Мы, дети, стоявшие на берегу, наблюдали за гибелью армии фараона и не понимали, что происходит. Мы жалобно плакали, а потом безумно радовались, когда одной лошади удалось освободиться от упряжи и доплыть до берега. Хорошо помню, что потом эта лошадь тащила повозку с мукой и опресноками.