Светлая сторона Луны - Сергей Дорош

— Ну почему вам надо во все лезть! — в сердцах воскликнул я. — Мы ведь всего лишь пытаемся выжить! Мы бьем ваших врагов! Да, я убил Снорри и Леонида. Но зачем они полезли в Северный замок?! Вас всех отлучили от алтарей! Это была не их война. Я защищал своих людей. И твой брат с этими «честными» боями!

— Ты мог не принимать вызова.

— Я защищал своих людей. Мы тоже хотим жить! Мы не объявляли вам войны! Зачем вы пришли? Та стычка на границе — так вы в ней победили. У вас и потерь-то почти не было. А лесной скит — моя ошибка. Я думал, там тренируют убийц. Они называли себя детьми Хансера. И в конце концов, твой брат сам хотел смерти! Ты же видел это в его глазах, в его поведении, все об этом знали. Я лишь помог ему.

— От того, что Христос добровольно пошел на распятье, Иуда не перестал быть предателем, — веско произнес он.

— Но я же сын твоего друга! Может быть, мы еще можем попытаться не быть врагами? Я убийца, да, это так, но и он с Плутона, и он убивал.

— Хансер был не только убийцей. Он был человеком! Настоящим! Ты не стоишь и его мизинца! Все твои дела — лишь пустая суета. Но эта суета мне надоела.

— Ваш Судия приговорил меня? — пустил я в ход последний козырь. — Луи, я изучил твои действия. Если бы я был приговорен, мы бы не разговаривали.

— Нет, просто я устал терять близких людей. Тебя приговорил я. Руис был мне не просто братом! Мы как два побега от одного стебля! У меня не было человека ближе. А ты его убил — подло, в спину. Подними свой топор. Я не хочу, чтобы потом говорили, что я убил безоружного. Он хотел с тобой поединка лицом к лицу. Жаль, не дожил. Что ж, я займу его место, как раньше, когда мне было трудно, он занимал мое.

В его голосе не хватало уже прежней уверенности. Он оправдывался долгом перед умершим братом, но мне удалось заронить семя сомнения в его уверенность. Еще чуть-чуть, поднапрячься, найти нужные слова. Вот ведь ирония судьбы — каких-то полгода назад я бы его прирезал с удовольствием, а сейчас этого делать просто нельзя. После смерти Руиса у меня еще есть шансы, но, если я убью ее отца, Аркадия отвернется от меня. Но почему эта мысль столь болезненна? Я не понимал этого. В тот момент меня захватило другое. После нашей первой встречи, когда дух моего отца не дал мне убить Луи, я искал любые сведения о возвращавшихся после смерти. Неудивительно, что помогли мне в этом некроманты. Они ближе всех подошли к черте, разделяющей жизнь и смерть. Сведения их были отрывочны, неточны, полны домыслов, но я понял главное: если вернувшегося к жизни убить, эта смерть будет окончательной, не останется даже души. Во мне вспыхнула надежда, что Луи, если станет трудно, вновь призовет Хансера, и тогда я совершу то, для чего был рожден.

И я поднял топор. Луи принял боевую стойку. Длинная шпага в правой руке, в левой — дага обратным хватом. На сей раз, наученный прежним опытом, он не спешил. Начал с прощупывающих выпадов, не открываясь, быстро переходя в оборону, если я пытался контратаковать. Я сразу ощутил, насколько его оружие удобнее для поединка. Друидский клинок в паре с топором не позволял мне превзойти в скорости легкую шпагу. А мой противник перешел к более активным действиям. Его быстрые уколы заставили меня пятиться. Казалось, Луи позаимствовал немного холодной отрешенности у своего умершего брата. Минут через десять он перехватил дагу прямым хватом. Теперь четырехгранный клинок был постоянно нацелен мне в шею. Я вновь попытался контратаковать, и он поймал меня на противоходе. Его, казалось бы, тонкая и хрупкая шпага жестко приняла удар моего топора. Ажурная гарда захватила лезвие. Резким поворотом кисти Луи повел сцепленное оружие вправо, не давая мне взмахнуть мечом, сблизился и нанес быстрый колющий удар дагой в подмышку. Я отпрянул, чудом расцепив наше оружие и не меньшим чудом уйдя от столь внезапного смертоносного выпада. Он не прервал атаки. Следующий колющий дагой в шею заставил меня отпрыгнуть. Парировать я не успевал. Мне нужно было разорвать дистанцию, чтобы действовать своим более длинным оружием. Он тут же обрушил хлесткий рубящий удар шпагой наискось, целясь опять же в горло.

Я почувствовал, что упираюсь спиной в дерево. Луи оттеснил меня к самому краю поляны. Я поймал его клинок в изгиб серпа-меча, попробовал перехватить инициативу, скользнув лезвием по его клинку, одновременно отводя его в сторону, и, уже не думая о том, что хотел сохранить жизнь отцу Аркадии, нанес удар топором. Луи извернулся, уходя. Одновременно он попытался ослабить дагой силу моего удара, но лезвие сломалось у самой гарды, оставив в руке хозяина лишь бесполезный эфес. Луи ударил ногой мне в колено, одновременно бросив в лицо обломок даги. Это дало ему несколько драгоценных мгновений. Брось он шпагу и попытайся уйти, я бы не смог ему помешать, но он ухватил двумя руками эфес своего оружия, попытался вырвать тонкий клинок из захвата серпа-меча. У него почти получилось. Просто я раньше успел обрушить топор на его оружие у самой гарды. Шпага вылетела из его рук. Он попятился.

— Подними, если хочешь продолжать, — сказал я. — Но не советую. Второй раз я не пощажу.

Он подошел к своему оружию, демонстративно повернувшись ко мне спиной. Молча поднял шпагу и вновь принял боевую стойку. Теперь я не давал ему шанса атаковать. Один его клинок против моих топора и меча выглядел бледновато. Все-таки наше мастерство оказалось примерно равным. Неполнота его вооружения сыграла свою роль. Я же успокоился. Теперь оставалось просто ждать. И я ждал. Мы обменивались атаками. Он не мог повторить своего предыдущего натиска, а я не хотел наступать. Он намотал плащ на руку. Возможно, против шпаги это и могло бы послужить своеобразным щитом, но друидское оружие остро как бритва и тяжело. Я слишком поздно понял, что он лишь усыплял мое внимание. Плащ вдруг полетел мне в лицо. Переход от, казалось бы, безнадежной обороны к стремительной атаке был разительным. Я оказался дезориентированным, отбросил плащ в сторону, и отец Аркадии чуть не насадил меня на шпагу. Луи колол прямо сквозь черную ткань. Я вновь был вынужден попятиться, а он, воспользовавшись мигом замешательства, ударил снизу вверх, прыгнул вперед и, как в прошлый раз, сократил дистанцию. Он обрушил эфес своего клинка мне на голову, одновременно сближаясь еще больше и нанося удар коленом в живот. Из глаз посыпались искры, я выронил серп-меч. Он попробовал заколоть меня, отведя руку назад, насколько мог. Все-таки для его оружия такое расстояние тоже неудобно. Я присел, пропуская его клинок над собой, и ударил снизу по его руке обухом топора. Это — все, что я тогда мог сделать.

Луи вскрикнул, выронил шпагу, попятился. Правая рука его безжизненно повисла.

— Хансер, — потрясенно прошептал он, — я не справляюсь.

И тень моего отца явилась. Она начала возникать между Луи и мной, как и в прошлый раз. Страшные глаза, горящие непонятным Светом, черные одежды, такие же, как носит каждый из братства детей Хансера.

— Хватит, — услышал я его голос, и голос этот был бесплотен.

— Действительно хватит. Я слишком долго ждал. Наконец-то покой, — устало произнес я и прыгнул вперед, занося топор.

Несколько криков слились воедино.