Самое сильное заклятье - Лайон Спрэг де Камп

– Если он так к тебе относится, почему бы не бросить его, как я предлагал? – поинтересовался Гошап.

Дерезонг Таш пожал плечами.

– Другие владыки, увы, порой тоже выказывают подобную неблагодарность и могут оказаться еще худшими хозяевами. Жрецы Тандилы решили с помощью меня выполнить простую задачу: доставить их священный драгоценный камень из Лотора в Лорск. И их заговор, несомненно, увенчался бы успехом, но, опасаясь, что я продам иль потеряю его по пути, они наложили на него дополнительные заклятия…

– Но как они сумели, при всех его противомагических свойствах?

– Эти свойства скорее относятся к противодемоническим, в то время как чары привязанности и заклятье Дужатенга, по сути своей, не колдовство, а магия симпатическая. Как бы там ни было, камень повсюду следовал за мной, поэтому я и начал подозревать неладное. – Он вздохнул и отхлебнул зеленого вина. – В чем жалкий мир сей и впрямь нуждается, так это в доверии… Но продолжай, Гошап.

– Хорошо, но почему же тогда не написать письмо, где изложить все обстоятельства дела? Я даже дам тебе раба, который доставит его в Лорск раньше вашего прибытия, так чтобы успела утихнуть королевская ярость.

Дерезонг задумался.

– Совет мудрый, но последовать ему не дает одно неодолимое препятствие. А именно: из всех лорских придворных лишь шестеро обучены чтению, и король Вуар не из их числа. Более того, из шести названных по меньшей мере пятеро – мои враги. Они спят и видят, как бы занять мое место. И если кого-то из них попросят зачитать мое послание королю, можешь представить, как коварно исказят они мои разумные доводы… А может, обмануть старого Вуара, всучив ему камень, подобный тому, что он от нас ожидает? Не знаешь ли ты, часом, такого?

– Вот теперь ты высказал действительно разумное предложение! – воскликнул Гошап. – Давайте-ка поразмыслим… В прошлом году, когда над этими землями протянула свои костлявые руки нужда, король Дайор заложил свою лучшую корону в храме Келка, чтобы пополнить казну и спасти жизни подданных. Верхушку той короны венчал огромный пурпурный сапфир удивительной величины и чистоты. Говорят, этот драгоценный камень был огранен самими богами еще до дня Сотворения мира для собственных забав. И по размеру, и по форме он напоминал Глаз Тандилы. Эта драгоценность так никогда и не была выкуплена и теперь выставлена на всеобщее обозрение, ожидая выгодных предложений. Только вот как завладеть тем драгоценным камнем, мне неведомо, тем более что он хорошо охраняется.

На следующий день Дерезонг Таш набросил на себя и Замелу Сеха личины атлантов – жителей туманных гор из Гауфской пустыни, далеко к востоку за Тритонским морем, где, как говорили в Пуссаде, обитали люди со змеями вместо ног и люди без головы, у которых лицо располагалось на груди.

Замела Сех проворчал:

– Кто мы – волшебники или воры? Возможно, если мы продвинемся на сем поприще, может, и король Торратсеиша за Тритонским морем тоже захочет заполучить какую-то безделушку, и мы сможем украсть ее для него.

Дерезонг Таш обсуждать эту тему не стал и направился в сторону площади, на которую фасадом выходил храм Келка. Развязной походкой, как и подобало истинным атлантам, они подошли ко входу в храм и сразу двинулись туда, где на подушке лежала на столе корона, освещенная лампой. Ее охраняли два лорскианца семи футов ростом. Один держал в руке обнаженный меч, другой – изготовленный к выстрелу лук. Чернобородые стражники сверху вниз посмотрели на двух рыжих атлантов в синих плащах и браслетах. Те же при виде короны тут же принялись тыкать в нее пальцами и восхищенно трещать. Потом тот атлант, что был поменьше ростом – на самом деле Дерезонг Таш под колдовской личиной, – направился к выходу, оставив другого глазеть разинув рот.

Едва только низенький атлант вышел из храма, как послышался сдавленный крик. Стражники, уставившись в ту сторону, увидели только его голову в профиль, а потом стали видны пальцы неведомого злодея, вцепившиеся в его горло.

Стражники, которые не знали, что Дерезонг душит сам себя, ринулись к выходу. Пока они бежали к воротам, голова несчастного атланта пропала из виду. Оказавшись на месте происшествия, они нос к носу столкнулись с Дерезонгом Ташем в его нормальном обличье, который с невинным видом входил в храм. Все это время за их спинами Замела Сех выламывал из короны короля Дайора пурпурный сапфир.

– Вы чего-то хотели, господа? – осведомился Дерезонг у стражников, которые обалдело оглядывались, в то время как Замела Сех незаметно выскользнул из храма за спиной стражей. Оказавшись за пределами храма, он сбросил личину атланта, превратившись в такого же лорска, как и стражники, разве что не столь высокого и густобородого.

– Ежели вы ищете атлантов, – ответил Дерезонг на их расспросы, – то видел я двоих, что выскользнули из храма вашего и скрылись вон в том переулке с подозрительной поспешностью. Вероятно, следует проверить, не сперли ли они чего…

Как только стражники ринулись обратно в храм, Дерезонг Таш и его помощник поспешили в противоположном направлении.

Замела Сех пробормотал:

– По крайней мере, будем надеяться, что этот драгоценный камень на место возвращать не придется!

Уже ночью Дерезонг с Замелой добрались до Лезотра, но не успели даже толком поприветствовать своих любимых наложниц, как посыльный доложил, что король желает немедленно видеть Дерезонга Таша.

Колдун нашел короля Вуара в комнате для аудиенций. Тот, судя по всему, только вылез из постели, поскольку, кроме короны и медвежьей шкуры, которой он укутал свое костлявое тело, на нем ничего не было. Илепро тоже находилась там, одетая столь же неофициально, в сопровождении никогда не отходящего от нее ни на шаг квартета лоторианок.

– Добыл? – поинтересовался король Вуар, сдвигая густые брови на случай отрицательного ответа.

– Вот, сир, – сказал Дерезонг, поднимаясь с пола и протягивая драгоценный камень из короны короля Дайора.

Король Вуар взял приношение кончиками пальцев и внимательно осмотрел при свете единственной лампы. Дерезонг Таш испугался было, что королю придет в голову пересчитать лучи, которых было не семь, а шесть, но сразу же успокоился, как только сообразил, что король слишком слаб в математике, чтобы справиться со столь сложной задачей.

Король протянул драгоценный камень Илепро.

– Вот, мадам, – объявил он. – И будем надеяться, что дар сей наконец остановит ваши бесконечные жалобы.

– Господин мой щедрее солнца! – воскликнула Илепро с сильным лоторским акцентом. – Правда, я хотела присовокупить еще кое-что к своей речи, но это не для ушей рабов.

Она по-лоторски обратилась к своим четырем соплеменницам, и те тут же поспешили прочь.

– Ну? – поинтересовался король.

Илепро уставилась на сапфир и свободной рукой стала делать плавные движения, нараспев произнося какие-то слова на родном языке. Хотя она говорила слишком быстро, чтобы Дерезонг Таш сумел понять смысл, одно слово, которое она повторяла чаще других, он все же уловил. Это было слово «Тр’ланг».