Лучи уходят за горизонт. 2001-2091 - Кирилл Фокин

— Верните, пожалуйста. — Мик отдал ей листы.

— Кто ещё знает? — спросил Иоанн.

— Это совместный проект с руководством «Облика», — ответила Элизабет. — Комитет выдал нам разрешение, юридических проблем нет.

— Комитет? Или Маарфур Аль-Тани?

— На лицензии стоит его подпись.

— Это должно было рассматриваться Комитетом на открытом заседании.

— Иоанн, ты не хуже меня знаешь, что открытые заседания транслируются в Сеть.

— Да, я знаю.

— Этот проект, — сказала Элизабет, — люди не поймут.

— Этот проект… — вдруг подал голос Мик.

— Мик, выйди, — сказал Иоанн.

— Нет, я…

— ВЫЙДИ. И ни слова, пока я тебя не позову, понятно? Выйди сейчас же.

— Да, — ответил Мик и вышел.

— Ты с ним жесток, — заметила Элизабет. — Мальчику нужно пройти НБп, он будет завидным женихом для твоей младшей дочки.

— Ты знаешь, она ведь недавно школу окончила.

— И она будет жить в прекрасном мире, который мы с тобой построим, — сказала Элизабет. — Тебе напомнить, сколько людей верило, что Земля плоская? Сколько людей считало паровозы исчадиями ада? Сколько отказывалось принимать теорию эволюции? Сколько протестовало против генной инженерии и НБп?

Иоанн молчал.

— Теперь речь не о научном открытии, — продолжила Элизабет. — Об ответственности. Наши технологии всё быстрее и умнее, а общество остаётся прежним, таким же тупым, никуда не двигается. «Счастье планеты» — попытка найти решение. И мы нашли. С помощью «гамм» мы разрешили загадку сознания, без них не появились бы «альфы», а они — наше будущее…

— Это нужно было вынести на общественное обсуждение. Получить согласие родителей, проговорить вслух, выслушать людей.

— Зачем? — спросила Элизабет. — Половина не поймёт, половина озлобится. Прогресс — это не русло реки, а канал, который роем мы сами. — Она улыбнулась. — Хорошая фраза. Твоя речь афористична, как речь настоящего писателя. И ты хорошо знаешь, что шедевр не оценят современники, его оценят потомки. Значит ли это, что шедевр не стоит писать? Чем быстрее мы начнём, тем быстрее настанет будущее.

— Будущее имеет много вариантов.

— Да, один из них — ядерный апокалипсис.

— Другой — люди… — Он закашлялся, хватаясь рукой за стол и оттягивая воротник.

— Люди — что? — спросила Элизабет. — Им не хватит образования. Не хватит интеллекта. Они за свою исключительность, за свои примитивные идеи нас живьём съедят. Внутренний дикарь не платит добром за добро. Ты дожил до шестидесяти лет, но так и не вышел из своего воображаемого мира, Иоанн. Где ты видел людей? На встречах с избирателями? Или в своём турне по Турции, где смотрел на них, как на дикарей? Ты знаешь, где я родилась и выросла. Ты знаешь, какое чудо, что я выжила, и выдержала, и ещё могу желать добра этому отвратительному миру…

— Я не могу… — кашель душил его.

— Ты не представляешь, что такое жить в страхе. Единственный урок, который я усвоила… если есть хоть малейшая надежда всё изменить, любые жертвы оправданны. Это арифметика.

— Я не могу допустить, чтобы ваш эксперимент продолжался, Элизабет. Судя по тому, что я прочитал… Лично я не верю в него, но не мне решать…

— Запинаешься? Это Болезнь берёт своё, тебе трудно сформулировать мысль. Возможно, именно поэтому ты не понимаешь…

— Не понимаю?! — закричал Иоанн. — Ради исследований ты сделала детей… безвольными рабами, а других хочешь превратить в бессердечных рабовладельцев…

— Лучше бы этот мир населяли «безвольные рабы», — возразила она, — чем сознательно совершающие зло люди. А «бессердечные рабовладельцы», как ты выразился, почти нашли способ излечить Болезнь. Они преуспели там, где мы не смогли. Они нашли способ. Не в этой школе, в другой.

— В другой, — эхом отозвался Иоанн. — Это же бесчеловечно.

— Да, так будет рассуждать большинство.

— И будет право.

— Оно не узнает.

— Ты ошибаешься.

— Да, ты прав, — согласилась она. — Поколение спустя всё станет известно, и нам поставят памятники.

— За что тебе ставить памятник, Элизабет?

— Не только мне, Иоанн. Стивену Голду, придумавшему НБп, лидерам «Облика», учёным, которые разработали программы. Тебе, Иоанн, как одному из нас.

— Нет.

— Одному из тех, кто создаст новый мир. Мир порядка и разума, когда человечество наконец-то выберется из затянувшегося детства.

— Оно перестанет быть человечеством.

— Нет. Просто станет лучше.

— Я этого не допущу, — сказал Иоанн. — С твоими безумными планами я разберусь потом, но сейчас, Элизабет, я выполню все требования этих «террористов» и Манделы, я направлю туда репортёров и прикажу Комитету опубликовать все данные по «Счастью планеты» в Сети. Пока я ещё жив, пока я что-то значу, я буду бороться до конца… — Он опять закашлялся.

— Ты слишком нервничаешь, — сказала Элизабет. — Комитет контролируем мы. Даже если допустить, что каким-то странным образом данные окажутся внутри Сети или кто-то из журналистов что-то узнает, я отключу Сеть.

— Это невозможно.

— Возможно, и я сделаю это. Ты же понимаешь, через Сеть мы владеем умами, душами и телами всех, всех без исключения людей на этой планете. А Сеть находится в моих руках. Они ничего не узнают. Я проведу штурм, я вывезу детей, проект продолжится. Это неизбежно. Я понимаю, сейчас ты переживаешь…

— Этого не будет.

— Будет, и потом ты поймёшь, и ты примкнёшь ко мне. Я люблю тебя, Иоанн Касидроу, так, как ни одна из твоих женщин тебя никогда не любила. Я делаю это и ради тебя. «Счастье планеты» хочет излечить от Болезни ТЕБЯ. Ты прошёл НБп, Иоанн, ты — «новый человек», человек будущего, ты опережаешь их в эволюционном развитии на тысячи лет. Ты неизбежно поймёшь, ты смиришься, и мы с тобой…

— Мы закончили, — Иоанн поднялся, снял очки и зажал их в ладони. У него кружилась голова, и, кажется, стоило опереться на спинку кресла или на стол… — Тебе не удастся это скрыть. У тебя ничего не выйдет. Я не позволю тебе убить этих людей. Я закрываю ваш проект, я объявляю войну «Облику» и тебе… — Ему стало трудно дышать, опять ударил жар. — Мы закончили, Элизабет.

— До свидания, Иоанн. Подумай дважды.

Она вышла. Иоанн сел и минуту, отсчитывая секунды, смотрел перед собой. Каждый вдох сопровождала боль, он вспотел, тело не слушалось, руки дрожали, мир стал чёрно-белым, его тянуло в сон, в голове вспыхивали странные видения: «ты не знаешь, что такое жить в страхе, они излечат Болезнь, ты прошёл НБп, Иоанн, ты УЖЕ один из нас, ты — “новый человек”, и ты поймёшь, со временем ты смиришься…» Тот мальчик, который сидел в седле позади Мелиссы и держался за её талию, вдыхал тёплый летний воздух зелёных полей Фарнборо, наслаждался ветром и не хотел надевать шлем, радовался приезду отца, играл со Стиви Голдом в компьютерные игры и так трогательно любил недоступную школьную красавицу Лору…