Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой - Сергей Беляков

У белых тяжело складывались отношения даже с донскими казаками, которые составляли больше трети общей численности Вооруженных сил Юга России. А конфликт с кубанскими казаками сам Деникин считал одной из главных причин поражения белого дела.

Кубанское казачье войско состояло из двух частей: линейцев и черноморцев. Линейцы – потомки великороссов и донских казаков, переселившихся на Кубань, – были лояльны Деникину. Другое дело черноморцы. Они были прямыми потомками запорожских козаков, переселившихся на Кубань и Таманский полуостров при Екатерине II. Черноморцы очень долго сохраняли украинский язык и культуру. Многие украинские народные песни были записаны этнографами именно у черноморских казаков. Они не любили «москалей», поддерживали культурные связи с Украиной. Сам Тарас Шевченко назвал Кубань Сечью и собирался приехать туда к своему старому другу Кухаренко, наказному атаману Кубанского войска. Украинские националисты включали земли черноморских казаков в «этнографическую территорию» украинского народа и не отказывались от территориальных претензий на Кубань. Петлюра некогда работал на Кубани в архивах под руководством историка, члена-корреспондента Академии наук Федора Андреевича Щербины, помогал ему собирать материал для «Истории Кубанского казачьего войска». Во время Гражданской войны Федор Андреевич примкнул к белым, на семидесятом году жизни принял участие в тяжелейшем Ледяном походе, а после создания Кубанской республики вошел в состав Кубанской краевой рады.

Еще с 1917 года на Кубани украинизировали станичные школы, маленькие казаки учились по украинскому букварю. В Екатеринодаре выходили украинская газета «Чорноморець», в Новороссийске – «Чорноморська Рада»[1564]. В 1918-м Кубанская республика вела тайные переговоры о присоединении к Украинской державе Скоропадского, кубанские казаки получали оружие (винтовки, патроны, снаряды к трехдюймовым орудиям) с Украины. При этом Кубань поддержала борьбу Добровольческой армии, кубанские казаки сражались с большевиками и на Кавказе, и под Царицыным, и на Украине. Но руководство Вооруженных сил Юга России не поладило с Краевой и Законодательной радами Кубанской республики. Деникин, его начальник штаба Романовский и тем более Шульгин не могли примириться с тем, что Кубань – тыл белого движения на юге России и его продовольственная база – была в руках «самостийников». Деникин и его сторонники были не способны к компромиссу и умудрились испортить отношения с кубанцами летом 1919-го, когда наступили дни решающих сражений с большевиками. В конце концов, «Кубанская Рада, ища союзников, приняла украинофильскую, вернее, петлюровскую ориентацию», – писал генерал Шкуро[1565]. Поэтому и боролись с этими «самостийниками» беспощадно, силу предпочитая дипломатии.

13 июня был убит председатель Кубанской Законодательной рады Николай Рябовол. Убийство приписали сторонникам Деникина. Отношения между русскими и кубанцами расстраивались с каждым днем. Кубань перестала присылать на фронт пополнения – ни казаков, ни лошадей. Между тем Кавказская армия барона Врангеля, взявшая Царицын и наступавшая на правом (восточном) фланге фронта, была составлена в основном из кубанцев. Хуже того, в октябре 1919-го, когда под Воронежем и Орлом развернулись решающие сражения с конницей Буденного, на Кубани возник политический кризис. Деникин решил разделаться с «самостийниками», вызвав с фронта своих лучших кавалерийских генералов – Врангеля и Покровского. Белые произвели на Кубани переворот, отстранили от власти и арестовали «самостийников», поставили атаманом Кубанского казачьего войска лояльного русским генерала Успенского, который через месяц умер от тифа. Эти события пагубным образом отразились на судьбе белого движения. Среди кубанцев началось массовое дезертирство, которое способствовало распаду всей военной организации белогвардейцев на юге России.

«Для деникинцев революция прошла бесследно. Они из нее ничего не извлекли, ничему не научились»[1566], – писал в своих воспоминаниях украинский военачальник Антон Кравс. В национальной политике белые показали себя упрямыми догматиками, не способными к компромиссам. Едва Добровольческая армия освободила Левобережную Украину, как Май-Маевский, назначенный «главноначальствующим» (генерал-губернатором) Курской, Харьковской, Полтавской и Екатеринославской губерний, запретил преподавать украинский язык в государственных, городских и земских школах, гимназиях, училищах и других учебных заведениях[1567]. Городским думам и земствам было запрещено выделять деньги на преподавание украинского. Украинский теперь можно было изучать только в частных школах, которых в разоренной войной стране почти не осталось. Новые власти сделали все возможное, чтобы «очистить школы от засевших в них (украинских. – С.Б.) учителей-агитаторов»[1568]. Месяц спустя белые закроют Украинский университет и Академию наук.

Совсем недавно петлюровцы заменяли русские вывески на украинские, что вызывало ярость у русских жителей. А теперь уже русские запрещали вывески на «галицийском» (так они называли украинский) языке. Из государственных учреждений убирали портреты Шевченко. Даже сами слова «Украина», «украинский», «украинцы» стали крамольными. Их употребляли только заключив в кавычки: «так называемая Украина», «так называемые украинцы». Удивительно, ведь белые генералы и офицеры некогда учились в гимназиях и уж конечно должны были помнить строки пушкинской «Полтавы»:

Слово «Украина» великий поэт использовал не раз. Правда, Александр Сергеевич не знал, что Украину создали враги России на немецкие деньги, дабы «разрушить выкованное в тяжелой борьбе единство русского племени»[1569]. И это не бред сумасшедшего, а слова из подписанного генералом Деникиным обращения «К населению Малороссии». Но у Антона Ивановича было много других забот, поэтому текст, по мнению американской исследовательницы Анны Процык, сочинили юрист Новгородцев и начальник отдела народного просвещения Малинин. По мнению Александра Пученкова, автором был сам Шульгин.

В руках Василия Витальевича Шульгина была сосредоточена национальная политика Деникина. Впрочем, взгляды Антона Ивановича Деникина от взглядов Шульгина не отличались. Разве не подписался бы Василий Витальевич под этими словами Деникина: «Никогда, конечно, никогда никакая Россия – реакционная или демократическая, республиканская или авторитарная – не допустит отторжения Украины. Нелепый, безосновательный и обостряемый извне спор между Русью Московской и Русью Киевской есть наш внутренний спор, никого более не касающийся, который будет разрешен нами самими»[1570].