Патрология. Период Древней Церкви. С хрестоматией - Михаил Легеев

убежала в пустыню, где она и находит место, приготовленное от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней. И когда увидел дракон, то начал преследовать женщину, которая родила [младенца] мужеского пола. И даны были женщине два крыла огромного орла, чтобы летела она в пустыню; там и питается она в продолжение времени, времен и полвремени от лица змея. И пустил змей из пасти своей в след жены воду, как реку, дабы увлечь ее потоком речным. И земля оказана помощь этой женщине: разверзла земля уста свои и поглотила реку, которую извергнул дракон из пасти своей. И рассвирепел дракон на женщину, и пошел, чтобы вступить в брань с остальными от семени ее, которые сохранили заповеди Божий и имели свидетельство Иисуса» (ср. Апок 12:1–6, 13–17).

61. Под «женщиной, облеченной в солнце», он самым ясным образом обозначил Церковь, облеченную в Слово Отчее, блистающее паче солнца. Говоря же о «луне внизу ног ее», [он разумеет,] что Церковь, подобно луне, украшена небесной славой. А выражение «на главе ее венец из двенадцати звезд» указывает на двенадцать апостолов, чрез посредство которых утверждена Церковь. «Имея во чреве, она кричит от болей и мук рождения» – это значит, что Церковь никогда не имеет покоя, рождая из сердца Слово и в то же время подвергаясь гонениям в мире со стороны неверных. «И родила, – сказано, – младенца мужеского пола, Которому надлежит пасти все народы» – это мужскую отрасль и совершенного Христа, Сына Божия, Бога и человека, возвещенного пророками: Его именно вечно рождает Церковь и [о Нем] учит она все народы. Выражение «и восхищено было дитя ее к Богу и к престолу Его» означает, что небесный царь, а не земной, есть Тот, Которого она вечно рождает, как об этом и Давид возвещает в словах: «Рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, дондеже положу враги твоя подножие ног твоих» (Пс 109:1). «И увидел, – сказано, – дракон, и начал преследовать женщину, которая родила [младенца] мужеского пола. И даны были женщине два крыла огромного орла, чтобы летела она в пустыню, где и питается она в продолжении времени, времен и полвремени от лица змея». Это и суть те самые тысяча двести шестьдесят дней, – половина седмицы, – в продолжение которых тиран будет иметь силу и преследовать Церковь, бегущую из города в город, скрывающуюся в пустыне и в горах, не имеющую с собой ничего иного, кроме двух крыльев огромного орла, т. е. веры в Иисуса Христа, Который, распростерши на древе святые руки, развернул два крыла – правое и левое, призывая таким образом всех верующих в Него и покрывая их, как курица – своих птенцов. В этом смысле и у Малахии говорится: «И возсияет вам, боящимся имене моего, солнце правды, и исцеление в крилех его» (Мал 4:2). <…>

64. Когда же это будет, любезный, и когда одна седмица разделится на две части и в данном случае обнаружится «мерзость запустения», и два пророка и предтечи Господа совершат свое поприще, и весь мир придет, наконец, к завершению, – что остается еще, как не появление с небес Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа, Сына Божия, на Которого мы надеемся и Который навлечет сожжение и праведный суд на всех тех, которые не уверовали в Него? Действительно, Господь говорит: «Начинающым же сим бывати, восклонитеся и воздвигните главы ваша: зане приближается избавление ваше» (Лк 21:28). «И влас главы вашея не погибнет» (Лк 21:18). «Якоже бо молния исходит от восток и является до запад, тако будет пришествие Сына человеческаго. Идеже бо аще будет труп, тамо соберутся орли» (Мф 24:27–28). «Труп» же этот образовался еще в раю: ведь там пал Адам, вовлеченный в заблуждение. И еще [Господь] говорит: «Тогда послет Сын человеческий ангелы своя и соединит избранныя Своя от четырех ветр небесных» (Мф 24:31). Также и Давид, предвозвещая суд и явление Господа, говорит: «От края небесе исход его, и сретение его до края небесе, и несть иже укрыется теплоты его» (Пс 18:7). Под теплотой же он и разумеет сожжение. Говорит и Исаия следующим образом: «Идите, людие мои, внидите в храмину вашу, затворите двери своя, укрыйтеся мало елико елико, дондеже мимоидет гнев Господень» (Ис 26:20). Подобно этому [говорит] и Павел: «Открывается бо гнев Божий с небесе на всякое нечестие и неправду человеков, содержащих истину Божию в неправде» (Рим 1:18). <…>

67. Все это, почерпнувши из Священного Писания, как благоухающего [источника], и сплетши [на основании его] небесный венок, – я по любви к Господу и предлагаю тебе, брат мой, любезный Феофил, в кратких словах с тою целью, чтобы ты, сохраняя с верою написанное и прозирая имеющее быть, мог сохранить себя непреткновенным, как пред Богом, так и людьми, «ждуще блаженнаго упования и явления Бога и Спаса нашего» (Тит 2:13), – [того явления], при котором Он, воскресивши святых, вместе с ними возрадуется и прославит Отца, Которому слава в бесконечные веки веков. Аминь.

Климент Александрийский

Строматы (в сокращении)

Книга первая

I. О цели написания Стромат и обстоятельствах их создания

(1, 1) <…> «<…> Дабы ты имел их под рукой для чтения и мог сохранить». Оставлять после себя письменные сочинения – не должно ли вообще или дозволено лишь некоторым? Если верно первое, то в чем польза письменного слова? Если второе, то кому – серьезным писателям или нет? Смешно было бы, отказывая в таком праве людям дельным, принимать произведения никчемных писателей. (2) Неужели мы допустим мифотворчество и богохульство Феопомпа и Тимея вместе с основателем атеизма Эпикуром, или же непристойности Гиппонакта и Архилоха, а проповеднику истины запретим оставить полезное сочинение будущим поколениям? Думаю, оставить после себя достойное потомство – это благое дело. Дети – это наше телесное порождение, а книги – духовное. (3) Наших религиозных наставников мы называем отцами. Мудрость для всех одна и человеколюбива. Соломон говорит поэтому: «Сын [мой], если ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои, то внемлет мудрости ухо твое». Значит, слово должно восприниматься душой ученика, как семя землей; и в этом состоит духовный рост. (2, 1) Поэтому он добавляет: «И обратишь сердце твое к разумению, обратишь в наставление сыну своему». Это значит, что душа соприкасается с душой, и дух – с духом, при посредстве слова производя посев, способствуя прорастанию семени и порождая жизнь. Каждый ученик, послушный учителю, становится ему сыном. «Сын [мой], – говорит Соломон, – установлений моих не забывай».

(2) Но поскольку не каждому гносис,