Куявия - Юрий Никитин

Антланец довольно расхохотался.

– Узнаю родных куявов!

Она развела руками:

– Приходится так… Артане сильны, они – один народ,один человек, одна воля. А мы друг с другом спорим, все время оглядываемся, неткнет ли сосед в спину ножом, чтобы забрать себе огород, козу, женщину. Воттолько сейчас начинаем без оглядки.

В селе девушки надевали им на шею венки из горных цветов,старики призывали поддержку богов, а молодые парни просились в их войско.Иггельд слушал жадно, от волнения в глазах щипало. Подъехал Антланец,подмигнул. Иггельд едва выговорил дрожащим голосом:

– Что говорят, что говорят… Только бы все это былоправдой!

– Правда-правда, – подтвердил Антланец сблагодушием хозяина, который сам все организовал, чтобы ублажить дорогогогостя. – Все это началось как раз с тебя, жук!.. Да, с твоей ДолиныДраконов, что артане вознамерились предать огню. Всего-то и гордости было уКуявии, что башни колдунов да драконы, но колдунов повергли, а если еще идраконов втопчут в камни… Но ты держался, держался, а слухи о твоей доблестипрокатились по всей Куявии. А ты все держался, и это как острый нож в сердцевсем нам… нет, как острый нож в сердце нашей трусости! Люди ворчали, но всеждали, что артане вот-вот возьмут твою Долину. И тогда бы все смирились снова.Но ты держался… и люди сперва начали насмехаться над артанами, что Куявиюзахватили, а какой-то горский князек им разбил в кровь морды, а потом и самивтихомолку взялись за оружие. Иггельд сказал торопливо:

– Их бить нетрудно, если понять, что нужно делать… ичего делать нельзя. Только ты это… какой я горский князек?

– Да ладно тебе! Никто не поверит, что ты не князь. Аначнешь говорить такое, людей обидишь, а оно тебе надо – людей обижать?Вот видишь, так что пусть будет князь. Даже светлый.

– Светлый, – запротестовал Иггельд, – ужчересчур! И даже князь – чересчур.

– Да брось думать о мелочах. Словом, сейчас, даже падитвоя Долина, уже не остановить то, что началось. Но вы там выстояли, дажеистребляете их, как соколы бьют гусей. Об этом знают, об этом передают свосторгом, с каждой новостью добровольцы скачут во все стороны, а здеськарабкаются по скалам от села от селу… даже ночами, рискуя сорваться в бездну,но только бы поскорее обрадовать друзей! Это наполняет сердца куявов отвагой.Всюду повторяют твое имя, рассказывают и про твои орлиные владения, и про твоихдраконов…

Иггельд сказал поспешно:

– То ты меня в князья, а теперь еще и о каких-товладениях… Нет у меня владений! И не князь я, не князь! Не дури людей.

Антланец отмахнулся, будто отгонял мелкую муху.

– Да какая разница? Сейчас каждый может называтьсякнязем, хоть тлампом…

– Что такое тламп?

Антланец отмахнулся:

– Откуда я знаю?.. В воину многое придумывается. Потом,когда война закончится, разберутся… По опыту знаю, на войне всегда новые князьяпоявляются. Не говоря уже о берах и беричах.

– Мне это не надо, – ответил Иггельд. – Мненужны только драконы! Много, разных…

– У князя драконов может быть много, – сказалАнтланец многозначительно.

* * *

В каждом встречном селе проводники передавали их маленькоевойско местным, те тут же выделяли лучших охотников и знатоков дорог, велисамыми удобными и короткими горными тропами. Проводники жадно прислушивались кразговорам людей, которые своими действиями меняют мир, лишь однажды проводник,уже немолодой поджарый охотник, косматый и резвый, сам похожий на горногобарана, взмолился пламенно, обращаясь к Иггельду:

– Прости, что вмешиваюсь, великий!.. Но твоя скромностьпревосходит твою доблесть, а стране нужно, чтобы ты решился на великое деяние…Это ты думаешь, что рожден выращивать драконов, а боги тебя, возможно,предназначили совсем для других дел!.. Сейчас твое имя овеяно славой, уважением,почтением, страхом и надеждой! Артане тебя страшатся и проклинают, по всейКуявии повторяют твое имя как единственного полководца…

Иггельд воскликнул:

– Полководца? Да я и десятерых не смогу вести в бой,всех растеряю!

– Тогда не полководца, – возразил проводникупрямо, – а свершителя, освободителя!.. Полководцы что, полководцы у тебябудут. Те, кто служит сейчас артанам, сразу переметнутся, стоит тебе спуститьсяс наших гор. Ну, не переметнутся, а встанут под твою руку и кровью своей будутискупать вину перед тобой и отчизной. Об этом уже и артане догадываются, слухидет по землям, недовольство артанами перешло в ненависть. Беричи точат сабли,везде садятся на коней. Даже простонародье ловит и убивает одиноких артан,виданное ли дело! Только сойди с гор! Сойди с гор, и вся страна всколыхнется,обретя вождя!

Он говорил быстро и жарко, лицо горело чистым огнем, а глазасверкали, как звезды. Неграмотный горец, ничего не видевший в жизни, кроме овеци голых скал, говорил ярко, образно и зажигательно, будто обучался при дворе.Антланец снова подмигнул Иггельду. Дескать, вот так и ты, дурак дураком присвоих драконах, а когда пришла нужда, то и пылающим маяком станешь, что ведетзаблудившихся в ночи куявов.

Сам он рассылал во все стороны сыновей, а его Болгор и Команпочти на конный переход держались впереди. Взбудораженный ими народ во всехгородах и селах гудел, как разбуженные пчелы. Люди выходили из домов,собирались кучками, спорили, радовались, а многие тут же торопились домой,чтобы первыми сесть на коней и явиться под стяг уже признанного героя.

Еще несколько дней двигались окольной дорогой по узкимгорным тропам, одолели два перевала, с десяток быстрых горных рек. Отрядразросся втрое. Антланец уверял, что настоящее столпотворение начнется, когда спустятсяна равнину. Малыш парил, как горный орел, едва видимый с земли. Иггельднесколько раз подзывал, торопливо кормил, снова отпускал, не было времени сестьна загривок и озирать горы, каждую минуту теребят, требуют совета, решений,указаний, он говорил какие-то слова, сам поражаясь, что его бред слушают,выполняют да при этом еще не прыгают вниз головами со скал в пропасти.

Сегодня ехали по длинному узкому ущелью, уставшие кони едвапередвигали ноги. Антланец уверял, что когда ущелье кончится, распахнетсяпростор, там впереди прекрасный тихий городок Любень, отдохнут сами и дадутотдохнуть коням, а то и вовсе сменят.

Иггельд, уже усталый и чуточку раздраженный медлительностью,вот бы на драконе, погрузился в думы, что сразу перешли в сладкие и мучительныегрезы. Перед внутренним взором сразу заблистали гневные прекрасные глаза,раздулись изящные крылья тонкого носа, а губы отвердели, застыли как камень.

– Блестка, – прошептал он едва слышно, – чтомне сделать, скажи?.. Да, я уже знаю твое имя, Пребрана сказала… Нет, я еепальцем не тронул! Ведь помогала тебе!.. Пусть даже против меня… Прости,Блестка, на меня свалилось слишком много, я не готов ни к обороне Долины, ни кэтому вот торжественному схождению с гор, ни… тем более!., к встрече с тобой,чьим именем у меня начинается день, длится и заканчивается… Нет, яоправдываюсь, а это недостойно. К встрече с любовью каждый должен быть готов,пасет ли овец, коней, драконов, князь или тцар – все равно, мы всесоискатели твоей улыбки, твоего взгляда, твоей милости…