Дендрофобия - Наталья Горская

– Варька, ты наверно в него влюблена! – шутили бабы. – Всё ходишь за ним, ходишь, просишь чего-то.

– Да ну вас! – краснела Варвара. – Я же не для себя, а для дела прошу.

– Как ты смогла из него капроновую сетку для ограды выбить? – изумлялась Марина-библиотекарь. – Я бы лучше на свои деньги купила, чем его хамство выслушивать по поводу половых причин нашей всеобщей личной неудовлетворённости. Я к нему обращалась по поводу протекающей крыши в библиотеке, что полки гниют от сырости, книги коробятся, а он мне порекомендовал… замуж выйти хоть за кого-нибудь, хоть за Примуса. До чего же у мужиков логика странная! Уж я согласна, что у многих женщин, особенно тех, которые умудряются влюбиться в кого-нибудь из их брата, с логикой проблемы. Но у мужчин-то вообще плохо с этим делом. Значит, если я замуж выйду, то полки в библиотеке от этого гнить перестанут или трещины в шифере на крыше сами собой зарубцуются, так что ли? Какая может быть связь между процессом гниения деревянных полок и семейным положением библиотекаря? Ни одна баба не додумается протекающую крышу увязать с личной жизнью тех, кто под этой крышей находится, а эти так верят в силу секса – буквально любую проблему могут к нему привязать, вплоть до объяснения причин начала Второй мировой.

– Это ещё что! – засмеялась Маргарита Григорьевна. – Наш мэр ещё ангел по сравнению с другими. Из соседней деревни тётки ездили к депутату, чтобы им дорогу отремонтировали, а то насыпь в овраг осыпается – в прошлом месяце кузов с молоком опрокинулся, полтонны молока в реку вылилось. Он сначала хихикал, что у них теперь молочные реки и кисельные берега, а потом им курс по Истории древнего мира прочитал, пристыдил, что первобытные люди и без дорог, и без электричества, и даже без зарплат обходились. А у нас в доме воды полгода не было – в подвале труба лопнула, – так жильцы добрались до какого-то чиновника в Райцентре, чтобы договориться насчёт ремонта. Сидит здоровенный мурластый мужик в кабинете площадью в шесть соток, морда размером с телевизор. А выражение этой морды такое брезгливое, словно не людей, а червей в своей тарелке увидел. Он им так и сказал, что во время войны люди в землянках жили и не вякали, а мы так зажрались, что уже на колодец за водой лень сходить. Да ещё слёзу на глаза напустил и всхлипнул, вот как, сердешный, расстроился из-за страданий военного поколения. Я всё удивлялась, сколько сейчас спешно штампуют фильмов о той войне. То криминал прославляли, а теперь те же самые физиономии героев Великой Отечественной из себя изображают. Смотришь на эту «братву» в форме советских солдат и кажется, что они сейчас мобилки достанут и по фене заботают. Потом дошло до меня, что это нас специально окучивают. Мол, смотрите, сволочи, какую нужду народ терпел, а вам, слабакам, теперь в облом за бесплатно работать, без света и воды обходиться, бандитов и террористов на каждом шагу бояться.

– Во время войны люди понимали, за что страдают, а сейчас ради чего вся эта проституция? – возразил дед Рожнов. – Чтобы какая-то чувырла жила в своё удовольствие за счёт труда и нищеты большинства? Чтобы наши теледивы ежемесячно катались на Мальдивы? Тогда страна все силы фронту отдавала, а сейчас кому? Я ещё могу понять, когда страна работала на космос или на оборонку, а теперь-то на что? Это что же получается: за полвека после Победы у нас жизнь вообще с места не сдвинулась, и мы этим гордиться должны? Равняться на Древний Рим по уровню жизни? Между прочим, в Древнем Риме и дороги уже были, и водопровод, а мы в третьем тысячелетии без них должны обходиться.

– Выходит, что так.

– Да чёрт с ними со всеми, – перебила их Маринка. – Мне бы крышу в своей библиотеке залатать. Я бы сама её отремонтировала, но мне лист шифера не затащить на такую высоту. Я уж пробовала. Эх, был бы у нас такой мэр, как Лужков: энергичный, хозяйственный, предприимчивый, а не то, что другие сонные тетери! Он бы сделал из нашей деревни вторую Москву. В Москве ведь перед Великой Отечественной половина населения жила в деревянных бараках, а сейчас там какую красоту навели! Сразу чувствуется, что есть у города хороший хозяин.

– Тогда все в Москву от голода и послереволюционной разрухи драпали, – объяснил Рожнов, – вот и селили их в бараки.

– Сейчас туда ещё больше народу драпает со всей России… Ничего-ничего, будет и на нашей улице праздник. Вот в Европе есть бывшие средневековые столицы, которые пробыли пару-тройку веков в забвении и запустении, а теперь снова расцвели, и нисколько не комплексуют из-за своей провинциальности и радуют туристов замками. Ведь современный человек порядком устал от суеты и грохота мегаполисов. Обидно, конечно, что жить приходится в своём городе в период его забвения и запустения. Эх, пожить бы в эпоху его расцвета, а то нам упадок по всем пунктам достался и в масштабах города, и всей страны… Позавчера фильм показывали, какой беспредел и бандитизм царил на западе США сто лет тому назад, зато сейчас там люди живут припеваючи.

– Ха! Через сто лет, конечно, будет тебе праздник, – хохотнула Маргарита. – Только, нас уже не будет. Пустяк, а обидно. Мы же не деревья, чтобы жить по два-три века, если какой-нибудь деятель не спилит. У нас сколько поколений в могилу сошло с верой, что не сегодня завтра замечательная жизнь наступит? Десятки миллионов, почитай, целый век ждали и верили, но так ничего и не дождались. А ты теперь говоришь, что надо ещё сто лет подождать, а то и до следующей тысячелетки. Чего же не подождать-то? Дело привычное. Куда нам спешить-то в самом деле? У нас же впереди – целая вечность! Наши богачи столько денег нахапали, что на несколько веков хватит. Может, они как остистая сосна собираются пять тысяч лет жить? Местная алкашня с утра зенки залили, а теперь ругаются, зачем-де Царь-Освободитель продал Аляску американцам. Вчера, вишь, передача по телику была, взбудоражила, так сказать, в их сердцах какие-то смутные чувства. Свою страну засрали, а теперь им Аляску подавай, а то уже какать некуда: мусор вторую неделю не вывозят. Умнейшие головы страны в газетах, по радио, в телевизоре долдонят о сталинизме, о столыпинских реформах, но никто не говорит о дне сегодняшнем, как будто сегодня все проблемы у нас решены. Или про Ирак с Ираном все уши прожужжали, словно в России всё тип-топ. Иногда кто-нибудь лениво заметит: а не пообещать ли ещё раз повысить пенсии и оклады нашим дуракам, чтоб они заткнулись на время? И снова про свой Ирак: бу-бу-бу. В собственном огороде не можем порядок навести, а всё туда же. В Европе уже полвека люди нормальные пенсии получают безо всяких обещаний и заверений, а у нас всё это делается с претензией на подвиг ради своего народа. Что нам-то делать? Ведь жизнь снова проходит, и мы её опять проболтали, так получается. Словно бы всё разгонялись, брали разбег, но так и не решились с места сдвинуться хотя бы на шаг.

– Да уж, – вздохнул дед Рожнов. – Мэр по заграницам катается. Авторитет, говорят, вторые сутки в плохом настроении пребывает, так что страшно к нему даже подойти. А вы мечтаете, что скоро здесь будет Город-сад. Откудова ему появиться, если у нас никому ничего не нужно? У нас же всё зиждется на каком-то нездоровом терпении, когда человеку надо бы в туалет сходить и облегчиться, а он всё терпит и гордится этой своей терпеливостью. Оказывается, патологическое терпение – это психическое заболевание, когда человек терпит боль или ещё какие неудобства и гордится этим. Такую терпеливость надо электрошоком лечить, а не гордиться ею! Мусор копим целый год, а потом хотим за один день убрать. Ни один народ до такого не додумается. Годами спиваемся, вымираем миллионами от преступности и нищеты, а потом хотим за пару лет продолжительность жизни и рождаемость в стране повысить. Беспредел какой-нибудь терпим десятилетиями, а то и веками, а потом лезем на баррикады друг в друга стрелять. Своих же перестреляем и прыг-скок снова на завалинку, чтобы предаться воспоминаниям о подвигах на баррикадах. Только с помощью вооружённого восстания и можем изъясняться друг с другом. А просто потребовать у власти, чтобы она добросовестно выполняла свою работу, никак не научимся. Один раз потребовать, другой, пятый, десятый, пока не внушим им, пока не дойдёт до неё, что у нас народ не такой уж терпеливый и покорный, как кому-то кажется. Ведь это работа власти – выполнять требования тех, кто её избирал. Не на джипах разъезжать, шокируя нищий электорат роскошью, не новыми царями себя мнить, которым власть дана от Бога, не сходить с ума на почве привилегий и своей популярности, а заниматься делом. Надо достучаться до них, разъяснить им, что Россия мало похожа на холёные пригороды Лондона, что у нас до сих пор во многих городах нет воды и света. В Европе политик или новоявленный богач попробуй так бесноваться, как у нас это можно наблюдать, его быстро в чувство приведут, а мы терпим чего-то. Россия стала подобна дереву, которое давно на два ствола разделилась. И чем дальше растёт, тем больше расстояние между ними, тем меньше они связаны друг с другом.