Заговор Горбачева и Ельцина. Кто стоял за хозяевами Кремля? - Александр Костин

Условились о том, что участие в будущем политическом Союзе должно быть сопряжено и с экономическими выгодами.

Ельцин. При заключении Экономического Соглашения мы подсчитали, что в пересчете на мировые цены взаимных обязательств между Украиной и Россией разница в нашу пользу должна составить 80 млрд. долларов. Если Украина согласится войти в Союз, можем этот должок забыть, если нет — пусть платят (ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом).

Договорились поскорее внести в текст согласованные поправки и направить договор на рассмотрение парламентов. По предложению Шушкевича условились собраться еще раз, чтобы парафировать текст и тем самым взять на себя обязательство защищать его перед своими парламентариями. Согласились провести подписание до конца года, а также внести в проект договора упоминание о Госсовете.

Когда после окончания заседания его участники начали спускаться по лестнице, внизу их ждали журналисты. Их первый вопрос — как будет называться страна: Союзом, Содружеством, Конфедерацией или каким-нибудь еще термином?

Горбачев отвечать на этот вопрос предоставил Ельцину.

Ельцин. Договорились, что Союз будет — демократическое конфедеративное государство»[481].

Вроде бы «уломали» Ельцина, надолго ли? Л. М. Кравчук, который на этом совещании отсутствовал, считает, что ненадолго:

«Там, ясное дело, была настоящая борьба нервов… К тому времени Ельцин уже начал просто выводить из равновесия Михаила Сергеевича — сегодня Ельцин говорит одно, а завтра начинает склоняться на другую сторону; сегодня Борис Николаевич как будто бы дает согласие, а завтра, смотришь, будто бы ничего и не случилось, подбрасывает новую тему для дискуссии. Но вот решающая встреча. Она, к слову, едва ли не в полном объеме транслировалась Всесоюзным телевидением. Думаю, не случайно.

До сих пор помню те кадры: руководители республик выходят из зала заседаний, и Михаил Сергеевич каждого подводит к телекамере и каждому предоставляет слово: Ельцину, Назарбаеву, Шушкевичу, Акаеву… И все они, в том числе и Борис Николаевич, говорят всему народу, что решили подписать союзный договор. Меня там не было — я тогда в Москву не поехал. Знал, что встреча будет очень тяжелой. А точнее, догадывался. У меня, к счастью, нашлись убедительные аргументы — я ездил по Украине и выступал как кандидат в президенты… Однако телепередачу, естественно, не посмотреть не мог!..»[482]

Действительно, о каком Союзном государстве может идти речь, если Б. Ельцин, едва покинув совещание в Ново-Огареве, принялся «прибирать к рукам» хозяйство Советского Союза:

Постановлением Правительства РСФСР № 8 от 15 ноября ликвидировано Министерство финансов СССР, его предприятия и организации, включая Гохран и Гознак СССР, переведены в подчинение Министерства экономики и финансов РСФСР… Этим же постановлением прекращено финансирование большинства союзных министерств и ведомств, их имущество зачислено в резерв Правительства РСФСР.

Постановлением Верховного Совета РСФСР от 22 ноября ликвидирована сеть учреждений Госбанка СССР на территории РСФСР. Его предприятия, учреждения, материально-техническая база и ресурсы переданы в ведение Центрального банка РСФСР.

28 ноября В. Ельцин подписал Указ «О реорганизации центральных органов государственного управления РСФСР», которым более семидесяти союзных министерств и ведомств были переведены под российскую юрисдикцию[483].

Метроном истории отсчитывал последние дни существования великой державы — Союза Советских Социалистических Республик. Но М. С. Горбачев был «неутомимым оптимистом», если за несколько дней до величайшей трагедии ХХ века писал:

«Итак, достигнута договоренность в главном: будет государство — субъект международного права. Однако у будущего ССГ (останется именно такое название) не будет своей конституции. Ее заменит сам договор о Союзе Суверенных Государств. Прорабатываются вопросы гражданства — оно также будет союзным. У Союза будет свой парламент — двухпалатный, а также правительство… У ССГ будет и свое высшее должностное лицо — Президент, предусматривается также и институт вице-президентства. Президент ССГ будет избираться гражданами республик, входящих в Союз.

…Нынешний проект Союзного договора и тот, который был готов к подписанию 20 августа, кардинально отличаются друг от друга. Но в принципиальном плане многие основополагающие пункты нового договора обсуждены и согласованы. Говорят, кто-то при обсуждении названия будущего Союза заметил: что-то не очень хорошо звучит «ССГ». «Ничего, привыкнем», — улыбнулся Б. Ельцин»[484].

Между тем «беловежский процесс» идет своим чередом. В газете «Труд» за 19 ноября опубликована беседа Л. М. Кравчука с корреспондентом газеты, в которой уже более четко прорисованы контуры будущего негосударственного альянса — СНГ:

«…И я думаю, что было бы неплохо именно сейчас, когда накопилась масса труднорешаемых проблем, когда миллионы людей продолжают находиться в неопределенности, нескольким республикам, скажем, Украине, Беларуси и России, выступить инициатором создания такого сообщества, в котором все входящие в него государства были бы равноправными и использовали возможности для решения вопросов, в которых мы все вместе заинтересованы. И решать их сообща, дружно, оставаясь государствами без какого-либо политического центра»[485].

Последнее заседание Госсовета в Ново-Огареве состоялось 25 ноября. Оно прошло снова в горячих спорах, как по содержанию Договора о Союзе Суверенных Государств, так и по процедуре его подписания участниками Договора. Ельцин настаивал на замене названия «конфедеративное государство» на «конфедерацию демократических государств» и высказал сомнение, что без Украины, которая готовится к референдуму, никакого Союза вообще не может быть. Позиция, занятая Ельциным, грозила срывом всего Новоогаревского процесса. Горбачев очень нервничал и уже не в первый раз грозил своим уходом не только с заседания Госсовета, но вообще в отставку, в частности он сказал:

«Надо честно сказать, что россиянам (российским руководителям) не нужно союзное государство. Что мы людей мордуем?! Вы проталкиваете идею угробить союзное государство, берете на себя тяжелейшую ответственность. Нам нужно сохранить государство. Мы ничего не можем решить без этого, не можем двигать реформы. Нас поддержат.

Если вы считаете, что договор не нужен, скажите ясно.

Может быть, отдельно сами встретитесь и решите. Или здесь оставайтесь, мы вас покинем… Почувствуйте, что вам важнее — народ или сепаратисты… Если мы не выйдем с Госсовета с заявлением: «Государство будет, но другое — новое»…