Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года - Сергей Чупринин

Некая девушка, якобы решив поступить в монастырь, стала сомневаться, написала в газету: «Дорогая редакция, стоит ли мне поступать в монастырь?» А Тендрякову поручили ответить. И он написал целую страницу: «Куда ты идешь, Лида?» – и там фотографии: монаха, который приветствует Гитлера, наместника, который влезает в автомобиль, и другие гнусные сцены (см.: Мень А.).

Бог или природа, как угодно, одарили Вас талантом; хорошее знание деревни, в которой Вы выросли, доставило Вам много поклонников.

Главное, что привлекло к Вам Ваших читателей, были искренность и стремление правдиво изобразить жизнь русского колхозного крестьянства. Вы иногда умели это делать – и Ваши повести на фоне приторных славословий представляли, несомненно, положительное, прогрессивное явление.

За это Вам много прощалось; простили Вам Ваши читатели и Вашу повесть «Чудотворная», т. к. и в ней имеются крупинки художественной правды, хотя самое опубликование ее (в момент разнузданной антирелигиозной кампании, когда Ваши идейные противники сидят с кляпом во рту) было, конечно, нечестным, недостойным Вашего таланта поступком.

И вот, Вы стремительно покатились вниз, по наклонной плоскости… В погоне за дешевыми лаврами Вы опустились до той самой бульварщины, которую Вы так, казалось, искренно осуждали во время последней нашей встречи. Вы говорили тогда о Вашем стремлении создать масштабное художественное произведение, правдиво изображающее нашу действительность, – Вы написали грязный пасквиль, хорошо зная, что те, против кого он направлен, – обречены на гробовое молчание (http://www.odinblago.ru/levitin_dialogi/3).

утверждали, что за последнее время появился ряд ошибочных пьес. Так, например, молодые драматурги А. Володин (автор пьес «Пять вечеров» и «Пять дней»), О. Стукалов («Карточный домик»), О. Скачков («Взломщики тишины»), А. Галич («Август»), С. Алешин («Все остается людям» и «Точка опоры»), М. Шатров («Коммунисты»), Л. Зорин («Светлый май») отражают в своих произведениях не пафос коммунистического созидания, а лишь теневые стороны жизни. Герои их пьес, как правило, ущербны Авторы подобных пьес находятся под влиянием западного неореализма.

на различных творческих обсуждениях в ВТО, Доме литераторов тенденциозно восхваляется творчество одной группы драматургов (Арбузов, Розов, Алешин, Володин), критикуется или замалчивается творчество драматургов, стоящих на четких идейных позициях.

высокую оценку поэме, считая, что последние главы достойно завершают десятилетний труд поэта над его талантливой поэмой, значительнейшей среди произведений, созданных в послевоенные годы советскими поэтами, произведением, страстно откликающимся на наиболее животрепещущие темы нашего неповторимого времени.

За всю жизнь у меня не наберется и шести-семи спектаклей, которые были бы приняты с таким шумным – поистине триумфальным – успехом, – вспоминает Михаил Козаков. – Если правда, что человечество, смеясь, расстается со своим прошлым, то здесь оно расставалось со сталинским прошлым, хохоча, чтобы не сказать, гогоча.

Успех «Голого короля» был столь оглушителен, что донесся до Москвы, и, когда через две недели мы туда вернулись, билеты оказались распроданы не только на «Короля», но и на все старые спектакли, которые до этого не делали аншлагов.

Спектакль, выпущенный в свет по оплошности и недосмотру, хотели закрыть с треском. Узнав об этом, мы лихорадочно играли его каждый день – 30 раз в месяц! Толпа в надежде приобрести лишний билетик стояла на улице Горького в пятистах метрах от театра Пушкина. Начальство всех сортов и уровней посещало спектакль. Оно видело тот фантастический прием, который устраивала публика происходящему на сцене, и как же у него чесались руки прекратить безобразие, издевательство и хулиганство! Почему оно на это не пошло, тоже до сих пор не могу понять. Или было уже поздно? Птичка вылетела из гнезда? (М. Козаков. С. 108–109).