Улан: Танец на лезвии клинка. Наследие предков. Венедская держава. Небо славян - Василий Сергеевич Панфилов

и «клепания» детишек (пятерых уже успел!), занимался научной работой. И вот тут он, что называется, «попал в струю». После принятия православия он не слишком интересовался религией, но вот после женитьбы почему-то «пошло», и великий учёный начал сплетать свои теории так, что философия в них сильно перекликалась с идеями православия, причём как раз нестяжателей… В подробности Грифич не вдавался, ибо отвлечённые теории понимал слабо. Но ясно было, что в этой ветви вселенной Кант будет известен (да собственно говоря, уже мировая слава!) не только как философ, но и как богослов. А учитывая его аскетизм и высокую человеческую порядочность, можно будет ожидать и причисления к лику святых. Особенно если возникнет политическая необходимость.

Глава восьмая

По возвращению домой, Грифич «пробил» идею местных литературных газет – нерегулярных, само собой. Смысл был в том, чтобы каждая провинция или крупный город имели какой-то «рупор» для людей творческих. Нехай они там стихи пишут, воспоминания или исследования на исторические темы – в правильном ключе, ясное дело. Такие газеты он планировал не первый год, но всё время что-то мешало или банально забывал за ворохом более важных дел.

Он понял, что сильно упустил возможности пропаганды. Не то чтобы совсем, но скажем так – занимался ей явно недостаточно, учитывая знания двадцать первого века. Даже с комиксами получилось скорее случайно, причём он был в позиции защищающегося, что не слишком-то хорошо. С той поры ситуация улучшилась, но не так чтобы очень – всё-таки возможности у таких гигантов, как Англия, Франция, Испания или та же Австрия, были куда как серьёзней просто из-за разницы масштабов. Вот и относился он к пропаганде, как к способу защиты – дескать, «большие братья» всё равно переиграют. Такой вот пессимизм. А ведь можно если и не выиграть, то хотя бы свести «вничью» – просто потому, что у «старших братьев» есть серьёзные разногласия и лавировать между ними достаточно реально.

Заведовать газетами он поставил Франца – одного из своих секретарей. Выходец из семьи крещёных евреев, он отличался фантастической деловой хваткой, самурайской преданностью Рюгену, вытащившего его семью из серьёзных неприятностей, и антисемитизмом[316]. Антисемитизм секретаря его мало волновал – по причине практически полного отсутствия «раздражителей» во владениях. Законы, запрещающие гетто и местечки (а также любые компактные поселения национальных меньшинств), сделали своё дело, и если евреи и селились в Померании-Поморье, то только «светские», в большинстве крещёные, и заметного влияния ни на что не оказывали.

Подбирать кандидатов на редакторские места следовало из числа славянофилов – предосторожность не лишняя. Понятно, что кандидаты должны были обладать не только правильными взглядами, но и приличным уровнем образования, социальной активности, пользоваться уважением в обществе. И наконец, обладать достаточным капиталом.

Газеты эти предполагалось выпускать на общественных началах, так жалованье редакторам не предполагалось. Если спонсоров ещё можно было найти… Ну там с налогами немного «поиграть», с рекламой… То отсутствие жалованья было одним из ключевых факторов.

Важно было показать обществу, что делом занимаются бескорыстные люди. Нужно с самого начало подать славянофильство как модную и правильную позицию, а правильность проще показывать при отсутствии денег. Нельзя платить за идею. По крайней мере – прямо.

Далее последовала проблема ополченцев, резервистов и милиционеров – требовалось составить из них нечто более упорядоченное. Работу поручил своему адъютанту – майору Гебхарту Блюхеру. Последний был сначала адъютантом Николича, а затем Грифич забрал Гебхарта себе – присматривался, очень уж человек оказался дельный[317].

Судьба у адъютанта была не самой простой: родился в Ростоке, в герцогстве Мекленбургском, затем его занесло в армию Швеции. Война с Фридрихом, попадание в плен и… Полунасильственная вербовка[318]в прусскую армию, неплохая карьера там, в сочетании с весьма серьёзной репутацией и… Отставка, как только это стало возможно. Потом он успел повоевать за Испанию в одной из колониальных войн, но сцепился на дуэли с каким-то грандом, сделав из последнего две половинки – рубились на саблях. Вернулся домой, а через какое-то время его и подобрал Алекс Николич, искавший толковых офицеров где только можно.

Только услышав предложение герцога Померанского, Блюхера сразу сказал:

– Активный резерв.

Видя приподнятую бровь сюзерена, поспешил пояснить:

– Милицию, ополчение и прочих резервистов оставить – пусть их. Но нужно поделить их всех на резерв и активный резерв. Есть у человека боевой опыт или он хотя бы обучен должным образом и не против поучаствовать в войне в случае её возникновения – резерв. Есть опыт и желание не просто регулярно заниматься, а имеется авантюрный склад характера и охота время от времени рисковать – резерв активный. Последних нужно время от времени «натаскивать» – конфликты там пограничные, контрабандисты…

– Ну, на всех контрабандистов не напасёшься, – философски заметил герцог.

– А на всех и не надо, сир. Кто живёт на границе с Ганновером, Польшей или Пруссией, тем и так хватит происшествий. Как на той стороне границы начали бряцать оружием, так усиливать ими пограничные части да пускать в патрули.

Майор взглядом показал на графин с водой и дождался разрешающего жеста рукой. После короткого перерыва…

– С теми, кто у моря проживает, тоже не проблема: контрабандистов там хватает, да и портовые города дело такое, что иногда то облавы провести требуется, то полицейские патрули усилить. Ну а кто в центральных землях проживает, пусть раз в год подготовку на границах проходят. Скажем, недели по три.

– Принято. Оформи в нескольких вариантах да подойди потом, по льготам решим.

Отпустив адъютанта, Владимир задумался: нервировала «картофельная» война. На первый взгляд всё было неплохо: конфликт тлел, и огромные армии стояли далеко друг от друга, впустую тратя деньги. Чем больше затянется такая война – тем лучше. На первый взгляд. На второй – преимущество у Австрии в такой ситуации было абсолютным, всё-таки экономика была в разы мощней, чем у Пруссии. Но почему тогда выжидал Фридрих? Стар стал? Возможно… А возможно, здесь кроется что-то другое…

Вроде как положение у Померании было неплохим – на его территорию никто из соперничающих сторон не лез, а Австрии его предприятия даже поставляли кое-какое военное снаряжение. Но… Нервировало. Пусть Фридрих и стар, но агентура говорила, что разум его столь же остёр, так что Грифич ожидал чего-нибудь… Этакого. Внезапного наступления, высадки англичан в Ганновере, ну хоть чего-то, что объяснило бы непонятную пассивность прусского короля, ведущую к поражению.

В августе ситуация начала проясняться: умер правящий в Тоскане Леопольд – следующий претендент на австрийский престол