Падшие ангелы Мультиверсума - Леонид Алехин

– Глеб? – Белуга опять закашлялся. – Слушай, ради бога, дай еще один «штырь». Башка как ватная, ничего не соображаю,

– Хватит, –сказал Глеб. Умертвого федерала, застреленного из реактивного пистолета, нашелся баллончик растворителя. – Может случиться разрыв сердца.

Снаружи раздался взрыв, другой. Заревел «буран». И все перекрыл высокий звук, от которого ныло в затылке. С грохотом повылетали уцелевшие иллюминаторы. У Сергея опять пошла носом кровь.

– Какого хрена там происходит? – скривившись, закричал Белуга. – Что за черти воют?

«Не черти, а все же ангел, – мысленно поправил его Глеб. – Есть тут один такой».

– Все в порядке! – крикнул он. – Сейчас это закончится. Когда Сережа, Владимир и Глеб с Ирой на руках (Сергей хотел, но не смог ее нести) вышли из вертолета, они увидели невредимого Тэньши. И обугленные, скукоженные трупы поодаль. Присмотревшись, Глеб увидел, что оружие федералов превратилось в бесформенные слитки металла.

– Я его знаю, – сказал Владимир. – Случайно видел один раз с Волохом. Кто он такой?

– Это долгая история, – ответил Глеб. – На нее у нас сейчас нет времени.

– Да? А что мы собираемся делать?

– Ну, – Глеб заколебался. Ему очень не хватало незримого присутствия Мертвеца. Он бы смог все объяснить. – Мы должны остановить Прорыв.

– Даже так? – не поверил Белуга. – Накормив Стаю пятью хлебами и жопой начальника моей службы безопасности? Как же мы это собираемся сделать, о сэр Ланселот?

– Вообще-то не мы. Ты, – Глеб подумал, что, если бы не Ира у него на руках, господин директор уже давно получил бы в болтливую тыкву. – Ты должен знать, как это сделать.

Белуга в молчаливом изумлении развел руками. Сергей внимательно смотрел на рыцаря. Он чувствовал друга, чувствовал, что тот не шутит.

И тут вмешался Тэньши.

– Ты должен войти в Янтарную Дверь, – сказал он Владимиру. – Вместе с ней.

Палец «одержимого» указал на Ирину.

– Откуда ты знаешь про Дверь? – удивился олигарх.

– Зачем? – хором спросили Глеб и Сергей. – Зачем ему брать с собой Иру? – закончил вопрос рыцарь.

– Она возглавляла группу медиумов, закладывавших Программу в Башни, – сказал «одержимый». – Именно через нее был пропущен импульс злобы и ненависти к человеку, который толкает зверей на Прорыв. Воспоминания об этом были у нее заблокированы. Но во время одного из сеансов связи Янтарная Комната сняла блок.

– После этого она впала в кому, – голос Сергея надломился.

– Да, – Тэньши обвел троих слушателей неподвижным взглядом. – Я почерпнул эти данные из памяти Николая Токарева, которую Оракул большей частью перенес в мой мозг. Он считал, что Ирина попыталась исправить то, что было сделано с ее помощью. Но у нее не хватило сил, и она едва не погибла.

– И теперь ты предлагаешь повторить эту попытку? – подчеркнуто спокойно спросил Глеб.

– Вместе у них может получиться. Вероятность высока.

– Пошел ты, – веско сказал Глеб. – Вместе со своей вероятностью. Сергей со мной согласится.

Отшельник отрывисто кивнул.

– Пусть вот он, – Глеб кивнул на Владимира. – Пусть он идет один.

– Эй, полегче, консерва, – олигарх выпятил подбородок. – Ты за меня не решай.

– Я? Ну, ты…

Тэньши остался равнодушен к накалу страстей. Он сказал:

– Янтарная Комната забрала ее у вас. Она же может ее вернуть.

Глеб замолчал и посмотрел в неподвижное лицо молодой женщины, лежащей у него на руках. Он вспоминал звук ее голоса и то, как она улыбается. А Сергей отвернулся, чтобы никто не увидел его покрасневших глаз.

– А ты? – спросил «одержимый» Владимира Белугу. – Разве ты не хочешь спасти свой Город?

– Зачем? – олигарх прикусил губу, сплюнул. – Кому он нужен, этот муравейник?

– Он нужен ей, – Тэньши указал рукой в сторону. – И вашему ребенку.

– Влад! – закричала Даша.

После прыжка с вертолета и спуска по гладкой стене небоскреба-пирамиды у Аркадия Волоха наступил краткий период ремиссии. Он обнаружил себя висящим вниз головой на большом стекле. С другой стороны хмырь в костюмчике пялился на него, болезненно щуря глаза. Несмотря на чудовищные повреждения поверхности, броня все еще сохраняла остаточную невидимость.

Пардус тряхнул головой, прогоняя остатки кровавой мути, мешавшей ему трезво планировать дальнейшие ходы. Отлепив одну руку от стекла, он изверг из указательного пальца тонкую струйку кислоты. Нарисовав ею аккуратный кружок рядом с запором окна, он выбил стекло и засунул руку внутрь. Хмырь с воплем обратился в бегство.

Волох, залезая в открытое окно, не обратил на него внимания. Ему больше не хотелось убивать всех, кто попадется под руку.

Эту честь он окажет вполне определенным людям.

И не совсем людям. Объект «малах», «одержимый» Тэньши, все-таки решил действовать против бывшего союзника. Тем хуже для него. У старика Пардуса найдется чем приветить гаденыша.

Ему не удалось связаться со своими сотрудниками. Внутренняя связь в здании была выведена из строя хакерским нападением Антона и доктора Мураками. А со специальным каналом Службы творилась ерунда. Каждый раз, включая его, Волох слышал далекий мужской хор, распевающий, кажется, на латыни. От непонятных слов, положенных на тревожную органную музыку, у более впечатлительного человека побежал бы мороз по коже.

Полковник не удивился, если бы узнал, что «дирижером» чудесного хора тоже является хорошо знакомый ему ангел.

К счастью, он нашел свой кабинет нетронутым. Здесь первым делом Пардус схватил трубку старинного телефона из красной пластмассы. Но все, что он услышал, – это как те же голоса выводят:

Juste Judex ultionis

donum fac remissionis

ante diem rationis.[30]

Телефон с грохотом разбился о стену.

Волох подступил к стенному сейфу, прижал к нему правую ладонь. Сейф обиженно пискнул и зажег красный огонек. ДНК-проба не совпадала с эталоном.

– Твою мать! – громко выругался Пардус. Он совсем забыл про броню.

Псевдоплоть на его правой кисти поползла, собираясь складками, как закатываемый рукав. Волоха охватило чувство подавляющего дискомфорта. Расставание даже с крохотной частью брони оказалось невыносимым.

Поборов неприятные ощущения, Волох протянул обнажившуюся ладонь к дверце сейфа. И замер. Кожа на ее тыльной стороне побагровела и покрылась крупной желтой сыпью. Кое-где она начала трескаться и сочиться пока еще прозрачным гноем. Волох почувствовал невыносимый зуд.