Кремлевский визит Фюрера - Сергей Кремлев

Молотов отложил ручку, протер пенсне, понаблюдал за спокойно курящим Сталиным, потом спросил:

— Коба, ты серьезно насчет приглашения Гитлера?

— Какие тут могут быть шутки! Однако это пока придержи в кармане, посмотрим, как пойдут дела…

— А если не пойдут?

— Посмотрим… Ты только держи меня в курсе срочными шифровками…

— Хорошо…

— Немцы ввели войска в Финляндию — пока немного, и говорят, что транзитом в Норвегию… Но кто их знает… А из Парижа передают, что немцы готовятся к войне с нами или пойдут на Египет… И положение у Гитлера тяжелое…

— Понимаю, — кивнул головой Молотов, — промышленный потенциал после оккупации Чехии, Бельгии, Голландии и Франции вырос серьезно, а новых аграрных территорий считай что и нет… Да и колонии… Если немцы даже получат их обратно, имея войну с Англией/они их все равно удержать не смогут…

— Вот видишь, Вяча… А немцы по растительным жирам зависят от импорта на девяносто процентов… И даже по животным — на шестьдесят. Без колоний им сложно… Ты, если переговоры пойдут хорошо, соглашайся на дополнительные поставки хлеба… Дадим…

— А если они захотят сами взять — силой, на Украине?

— Доносят нам и об этом, сам знаешь… Да и войска они постепенно на Востоке наращивают…

— Так что — ударят?

— Не думаю… Не потянут. Да и договориться с нами будет для них лучше…

ОТЪЕЗЖАЛИ 10 ноября от Белорусского вокзала… Накануне Молотов вызвал к себе в Кремль, в Совнарком, заместителя наркома авиационной промышленности — по совместительству, а по основному занятию— Главного конструктора Александра Яковлева.

Яковлев приехал прямо с подмосковной дачи Наркомавиапрома в Подлипках, где праздновали годовщину Октября… Для него это была первая личная встреча с Председателем Совнаркома, до этого видеться приходилось, но — в обстановке заседаний.

Молотов неопределенностью не томил, а сразу сообщил:

— Товарищ Яковлев, вы включены в состав делегации для переговоров с Гитлером в Берлине. Как вы на это смотрите…

— Как прикажете, — брякнул еще не отошедший от «дачного» настроения Яковлев…

Молотов рассердился:

— Вы можете отвечать по-человечески? Хочется вам ехать или не хочется?

34-летний Яковлев уже бывал в Германии несколько раз и вернулся оттуда недавно — закупал у немцев образцы их новейших самолетов. Но пропустить такую поездку! И он ответил в том смысле, что будет рад и благодарит за доверие…

— Ну, это другое дело! Завтра к шестнадцати приезжайте на Белорусский, поедем. Это — указание товарища Сталина…

— Как завтра? У меня и загранпаспорта нет!

— Чемоданчик с бельишком найдется? Ну вот, а более ничего не требуется…

На следующий день Яковлев еле пробился со своей машиной через оцепленную площадь… У перрона уже дожидался литерный специальный поезд. Началась предотъездная суета, все недосчитывались каких-то мелочей. Поезд уходил, естественно, вне всякого расписания, но хлопот хватало. Наконец, после шести вечера он тронулся, но почти сразу же резко затормозил. Через пару минут опять поехали, и опять — толчок и остановка…

Оказалось, что причиной был Шуленбург. В суматохе граф забыл в посольстве парадный мундир, и теперь рвал стоп-краны и метал громы и молнии…

Но время уходило, поезд ушел без мундира…

В ноябрьский гололед его на бешеной скорости везли по Можайскому шоссе сразу два автомобиля. Резерв оказался нелишним — около Кубинки одна машина потерпела аварию, зато в Вязьме посольские чемоданы благополучно водворились в купе германского посла.

Проехали Белоруссию, вот уже и Брест, граница… На параллельном пути ожидал спецпоезд фюрера, но Молотов предпочел ехать и по Германии в своем. Начали менять русские колесные пары на европейские — для меньшей колеи… Впрочем, до Германии надо было проехать еще бывшую Польшу — генерал-губернаторство…

За безопасность с немецкой стороны отвечал Шелленберг, и поволноваться ему пришлось — поляки могли устроить всякое… Поэтому через каждые 150 метров были выставлены усиленные посты охраны, а дорогу патрулировал особый отряд.

Но все обошлось, и 12 ноября поезд подошел к Ангальтскому вокзалу… День был серый, дождливый… Встречали Риббентроп, Кейтель, Гиммлер, фюрер Трудового фронта Лей… Оркестр играл «Интернационал»…

Разместили гостей в замке «Бельвю» в Тиргартене… В апартаментах— цветы, фрукты, минеральная вода, буклеты…

Однако все это были «цветочки»… Молотов смотрел на плеть невиданных им до этого орхидей и думал как раз об этом — каковы-то будут «ягодки»?

ПЕРЕГОВОРЫ начались беседой с Риббентропом 12 ноября… Рядом с Молотовым в новом кабинете рейхсминистра сидели Деканозов и Павлов, который переводил. С немецкой стороны переводил Хильгер, а личный переводчик фюрера Шмидт делал заметки…

— С тех пор, как мы виделись, герр Молотов, произошло много событий, — сразу приступил к делу рейхсминистр. — Я не хочу предвосхищать ваши беседы с фюрером, но кое-что надо сказать сразу…

Риббентроп улыбался, Молотов, по обыкновению, был сдержан. Деканозов только слушал и молчал…

— Да, господин Риббентроп, я надеюсь, что смогу подробно ознакомиться со взглядами германского правительства на ситуацию, — согласился Молотов, — Думаю, это было бы взаимно полезным делом…

— Итак, герр Молотов, начну с военного положения… По нашему мнению, Германия уже выиграла войну… Англия разбита, и признание ею поражения— вопрос времени… Мы хотели бы, чтобы это произошло как можно скорее, потому что не хотим губить жизни людей… Но если этого не произойдет, то весной мы нанесем сокрушительные удары… Наш воздушный флот крепнет, подводный — тоже… У Англии одна надежда — на США… Но в Англии при таких военных дилетантах, как Черчилль, царит неразбериха…

Молотов слушал, поблескивая пенсне, а Риббентроп все более воодушевлялся:

— Мы уже не думаем, как выиграть войну, мы думаем, как ее быстрее закончить. «Ось» уже господствует над значительной частью Европы, и даже Франция вступает в борьбу против Англии и донкихота де Голля в Африке… И мы уже ищем друзей в послевоенном мире… И находим их— ряд стран готов присоединиться к «Пакту трех»…

Шмидт с интересом наблюдал за реакцией Молотова и удивлялся… Этот человек с жестким лицом был внешне абсолютно бесстрастен — реакции не было… Риббентроп же говорил весьма эмоционально, что было вполне объяснимо…

— Из Москвы я увез согласие господина Сталина с мыслью о том, что Германия может способствовать вашему сближению с Токио… Япония устремлена на Юг, а не на Север, и я думаю, фюрер затронет тему о сферах интересов Японии, Италии, СССР и Германии… Для нас важны наши бывшие колонии в Центральной Африке, Италия тяготеет к Средиземноморью, а СССР — как мне кажется, свойственно стремиться тоже на Юг, к открытому морю…