Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2 - Андрей Яхонтов

Ответ. Все.

ОБВОРОВАННАЯ ДАЧА

Незаконно содранный штраф был только началом цепи дальнейших бед. Нас пошли преследовать неудачи.

На другой день обворовали маркофьевскую дачу. Ту самую, где хранились важные документы и партийные списки, а также изредка обитала Лаура.

Контрольный вопрос. Как вы поведете себя, если вашу дачу обворуют?

Маркофьев позвонил мне среди дня.

— Срочно приезжай, — сказал он. — Мне только что позвонили из милиции.

Я бросил все дела и помчался.

Поджидая меня, он нетерпеливо прохаживался по улице под окнами офиса. Увидев меня, залез в стоявшую под парами машину и скомандовал шоферу:

— Гони быстрей!

Тот начал разворачиваться.

— Стой! Куда рулишь? — заорал Маркофьев.

Водитель принялся объяснять:

— Самое близкое — по окружной…

Мой друг на мгновение потерял от бешенства дар речи. И лишь стучал костяшками пальцев по циферблату.

— Посмотри на часы! Сколько сейчас времени? — вырвалось из его гортани.

Шофер не понял его и затормозил.

— Обеденное время! — взорвался Маркофьев. А у меня с утра маковой росинки во рту не было. Из-за этого хренова ограбления. Поехали в "Планету Голливуд", перекусим, а уж потом потащимся…

Обед растянулся часа на два. Подъехали Моржуев и Овцехуев. После чего, сильно навеселе, мы все вместе отправились-таки осматривать место преступления. Калитка на участок была распахнута, окно в доме выбито, по всему участку валялись подушки, простыни, одеяла. Из вещей пропали телевизор, видеомагнитофон, был срезан телефонный аппарат.

Поблизости от дачи стояло несколько милицейских машин. Соседи боязливо спрашивали у стражей порядка:

— Что, Маркофьева опять убили?

Маркофьев, оценив потери, распорядился грузить в багажник уцелевшее добро: сервизы, ковры, картины со стен.

— Боишься, доразворуют? — спросил я. И засомневался. — Вряд ли. Вряд ли воры сюда вернутся. К тому же все самое дорогое они уже взяли.

— Ничего я не боюсь, — буркнул Маркофьев. — Просто, пока Лаура не приехала, заберу под эту покражу кой-какие безделушки. Подарю сервиз свинарочке, картины — Монике Витти, да и другим отвезу по сувенирчику… А Лауре скажу: подчистую вынесли. — И поторопил водителя. — Таскай быстрее, ужинать пора!

Контрольный вопрос. А как поступили бы вы, если бы вашу дачу обворовали? Принялись бы стенать, причитать, биться головой о стенку?

Ответ. Надо смотреть поверх мелочей!

СОБАКИ

Ограбление имело некоторые весьма положительные последствия. Что одним плохо, другим — хорошо! Совершенно заброшенные и лишенные заботы и ухода собаки Джек и Джой (сердце кровью обливалось, когда я думал про них, постаревших и одряхлевших) были забраны Маркофьевым у моей бывшей жены Маргариты и препровождены на загородный участок. Туда же — наблюдать за возведением нового сруба для бани, переехал жить Овцехуев. Трогательно было смотреть, как он водит псов на прогулку, помогая им задирать лапы, чтоб бедняги могли помочиться…

Дальнейшее развернулось стремительно. Когда взглянуть на затянувшееся строительство приехала Лаура, оба пса, науськанные Овцехуевым против воров, то ли приняв гостью за постороннюю, то ли учуяв в ней родственную любящую пособачиться натуру и мгновенно помолодев, набросились на женщину и даже слегка ее покусали. Лаура помчалась в больницу. Она требовала, чтоб Маркофьев усыпил еле влачивших свое бренное существование старичков.

Со страхом я ожидал решения судьбы четвероногих свидетелей моей прежней, ьтеперь такой далекой жизни и предыдущей незадавшейся женитьбы. За псов горячо вступился и Овцехуев, чем тронул меня и заставил по-новому оценить его так и не ставшую мне до конца ясной облачно-пухлую личность. Маркофьев ничего не говорил и, пребывая в чудеснейшем расположении духа, на даче не показывался. Я сам задал ему вопрос. Он ответил:

— С какой стати их приканчивать? Ведь они ее не догрызли. Вот догрызут, тогда подумаем…

НАЧАЛО

Мой друг веселился, еще не догадываясь, что ограбление дачи было началом сгущавшихся неприятностей.

Я сидел у Маркофьева-младшенького в его банке, возле фонтана "Слезы обманутых вкладчиков", когда к дверям подкатила бронированная самоходка, из нее повыскакивали люди в камуфляжной форме и опечатали подземелье, где мы собирались сокрыть новую партию полученных из Африки изумрудов.

— Делать нечего, — печально изрек Маркофьев-младший. — Собираемся и всем коллективом перелетаем на другое место. — Посмотрев на меня, он прибавил. — Люди как овцы. Или коровы. Или саранча. Найдут сочное поле, налетят на него тучей и, пока не объедят, живут сытно и комфортно. А объедят, обгложут все до последнего стебелька — надо искать новую делянку… Из банковского бизнеса мы, похоже, высосали все, что могли… Придется перекочевывать в другие структуры. Может, в государственные… Государство вроде пока не объели до основания… Или займемся поставками газа…

— Ты и в газовом бизнесе сечешь? — с уважением спросил я.

— Какая разница… Лишь бы было чем поживиться…

КАЛЕНДАРИ

Мы успели напечатать в подарок нашим будущим выборщикам цветной календарь: над мелкими рядами цифр, обозначавших дни и недели широко улыбался Маркофьев, изо рта которого выплывало облачко с вкрапленными в него словами "Возродим честь и достоинство Отечества! Несите вклады в "Маркофьев-банк"!" Однако, тираж был арестован.

Маркофьев срочно выпустил второй календарь, где вкладчикам предлагалось обращаться со взносами в банк, носивший название "Марков".

— Люди будут путаться, — высказал опасение я.

Маркофьев улыбнулся:

— В нашем бизнесе чем больше путаницы, тем лучше, — сказал он.

Но и этот банк прихлопнули.

АЛМАЗНЫЙ ФОНД

Сынок Маркофьев смотал удочки и уехал в Ливию, но нам и дальше нам продолжало фатально не везти.

Маркофьев совсем было собрался грабануть Алмазный фонд, но группу взлома захватили на подходе к хранилищу.

Других не трогали, не арестовывали, позволяли делать что угодно, а нам ставили палки в колеса…

Мы терялись в догадках — откуда и почему рушатся на нас лавиной напасти?

Маркофьев хотел как лучше, а ему не позволяли.

Несмотря на его правильные, глубокие, всеобъемлющие мысли, выводы и прозрения, он кому-то явно мешал.

ПОКУШЕНИЕ

Вскоре на Маркофьева было произведено покушение. Стреляли пять раз. Он чудом остался жив…

— Я не сержусь, — говорил Маркофьев, трясущимися руками подбирая пули, сплющенные о стену, возле которой его настиг залп. — Но я не понимаю: за что?