Крестовый поход Махариуса - Вильям Кинг

Я испытал почти облегчение, когда он покачал головой и, бросив взгляд через плечо, сказал, что сделать ничего нельзя, что у них нет сыворотки, а если бы и была, затея все равно могла закончиться плачевно. Его голос звучал пристыжено и взволнованно.

Мне хотелось сказать ему, чтоб он не расстраивался, что тут у целой армии на исходе боеприпасы, продовольствие и все прочее. Неудивительно, что у него не нашлось для меня лекарств, — у нас ведь ничего не осталось.

Я попытался заговорить, но сумел издать лишь странный булькающий звук. Казалось, мне кто-то закачал в легкие баллон слизи. Даже дышать было трудно. А говорить так и вовсе невозможно. В поле зрения выплыли два лица: одно принадлежало Ивану, второе — Антону. Оба выглядели подавленными. Я закрыл глаза и погрузился в странные грезы.

Проснувшись, я увидел, что у меня на груди сидит демон. Вот, значит, почему мне так трудно дышать. Он выглядел так же, как все остальные: толстый и брюхастый, покрытый чешуйками зеленых соплей и коричневых экскрементов. Его глаза все так же были полны злорадства. Увидев, что я очнулся, демон принялся скакать по моему животу, будто на батуте. Из-за его прыжков содержимое моих внутренностей выплеснулось с обеих сторон.

Стоявший возле кровати Антон позвал санитара. К этому времени демон схватил меня за горло и пытался задушить. В пищеводе застрял большой ком слизи. Когти сжимались все сильнее. На меня накатила чернота.

Когда я снова открыл глаза, смерть стояла надо мной в обличье прекрасной женщины. Я знал ее имя. На ней была сестринская форма, очень напоминавшая ту, которую она носила при нашей первой встрече. Однако я знал, что она не медсестра. Она — ассасин.

Она держала в руке фиал со странной синей жидкостью и вставленной в него иглой. Я улыбнулся, обрадовавшись тому, что увижу ее еще раз перед смертью. Оглядевшись, увидел, что Антон спит в кресле у койки. Ивана нигде не было видно. Она поднесла палец к губам, как будто веля мне молчать, а затем ввела иглу в вену и до упора опустила шток-поршень. Мгновением позже что-то опалило мои вены, и я закричал, прежде чем волна огня выжгла мое сознание. Последним, что промелькнуло в нем, был вопрос: почему она убила меня?

— Это просто чудо, — сказал адепт-медик. — Должно быть, сам Император решил спасти его. Могу поклясться, он не выжил бы без дозы Универсального очистителя, которого на Локи нет уже около года. Его не нашлось бы даже для лорда верховного командующего, если бы он слег с такой же болезнью.

Мне понадобилось мгновение, чтоб догадаться, что речь идет обо мне. Я определенно не чувствовал себя так, словно на меня снизошло чудо, — я был слаб, как оголодавшая крыса. Руки отказались повиноваться мне, когда я попытался привстать. Все, что я мог, — держать глаза открытыми. Даже слушать было тяжело.

Мне удалось повернуть голову, сначала вправо, а затем влево, и я понял, что впервые за долгие дни вокруг меня не пляшут демоны. На груди больше никто не сидел. Они больше не тыкали своими крошечными когтями мне в глаза, сердце и внутренности. Не сипели мне на ухо и не нашептывали непроизносимые обещания. Их просто не стало. Едва мне пришла в голову эта мысль, я краем глаза заметил, как под ближайшую кровать кто-то скользнул. Наверное, крыса.

— Так значит, он будет жить? — с облегчением произнес голос. По всей видимости, он принадлежал Антону, готовому вот-вот разрыдаться.

Я подумал, что снова начинаю бредить.

— Гарантий давать не стану, — ответил ему адепт. — Прошлой ночью я бы сказал, что он не жилец. Однако этим утром у него появился шанс побороться. Горячка вернется. Его рана может снова воспламениться, но у него хотя бы есть шанс.

— Я ведь говорил, — сказал Антон. Я не знал, к кому именно он обращается. — Я ведь говорил, что он слишком упрям, чтобы умереть.

Я снова погрузился в дрему. Издалека донеслись звук заводящихся цепных пил, крики больных, хрип умирающих. Кажется, я пока к ним не присоединюсь.

— Ты что, убить меня хочешь? — спросил я.

Антон в смятении посмотрел на меня. Если бы я не знал его так хорошо, то сказал бы, что он оскорбился.

— Ты о чем?

— Я проснулся и первым делом вижу твою унылую рожу. От одного ее вида мне жить неохота.

— Обхохочешься! Я хотел прокатить тебя по палате, прежде чем пойти на службу.

— Думал, ты будешь на передовой, — сказал я.

Антон бросил взгляд через плечо, словно чтобы убедиться, что нас не подслушивают.

— На фронте без перемен, — ответил он. Однако, судя по голосу, Антон сам слабо в это верил. Если говорить начистоту, я и сам не верил. — Мы охраняем космический порт.

Я посмотрел на него тяжелым взглядом. Он что, меня за идиота держит? А может, нет. Может, он давал мне понять истинное положение дел, не произнося ничего вслух, чтобы не дать комиссарам повода интерпретировать его слова как изменническую попытку подорвать боевой дух. Может, Антон все же не был так непроходимо глуп.

Если космический порт охраняли элитные части гвардии Махариуса, значит, нам могло потребоваться спешное отступление. Это было равносильно тому, что нас одолели, Рихтер собирался прогнать нас с Локи, что впервые за десятилетия Махариус испил горькую чашу поражения. Но никто не стал бы болтать о подобном. Это было началом конца.

Я еще раз взглянул на Антона. Впервые за многие недели его лицо не скрывала маска противогаза. Несмотря на омолаживание, на нем появлялись едва заметные признаки старения. Вокруг его глаз появилась тонкая сеточка морщинок. Кожа на подбородке пообвисла, словно сережка у ящерицы-висельницы. Волосы выглядели жухлыми, а не пронзительносветлыми, как во времена давно ушедшей молодости на Велиале. Он все еще оставался гибким и сильным, но долгие годы и бесчисленные битвы брали свое. Они выпивали жизнь и само желание жить.

Антон посмотрел мне в глаза.

— Рад, что ты жив, — сказал он.

— Я тоже, — ответил я.

Он отвернулся, явно чувствуя себя неловко.

— Мне пора. Сегодня заступать на караул.

Его слова показались мне такими странными и будничными после того, через что мы прошли: бесконечные битвы в траншеях, восстающие мертвецы, странные галлюциногенные газы, плавающие над полем боя. Фраза «заступать на караул» вызывала у меня ассоциации с более легкими ночами в более легких мирах и в лучшие времена. По крайней мере у меня. Антон насмешливо отдал честь и побрел в ночь.

Я попробовал приподняться, однако все еще был слаб, поэтому так и остался лежать, думая о случившемся. Неужели Император действительно спас меня? Видел ли я Анну? Или это было просто еще одним следствием горячки, вызывавшей странные видения в пылающем мозгу? Я подумал о виденных мною демонах и удивительных снах. Они ведь были бурными галлюцинациями, но в то же время казались такими отчетливыми и убедительными, словно я проник в совершенно другой мир, существующий под тканью реальности, по крайней мере, на этой проклятой планете.