Словарь Ламприера - Лоуренс Норфолк

Ламприер вопросительно взглянул на Жака, но Жак не смотрел ему в глаза. Вокансон тоже отвел взгляд.

— Чего вы ждали? — спросил Ламприер. — Почему вы не бежали раньше?

— Там была наша жизнь. — Жак наконец встретился с ним взглядом. Тени в кресле председателя слегка пошевелились, словно в знак подтверждения. — Все, что мы создали, и все, над чем мы трудились, было в Рошели: корабли, стены, наши дома… Мы знали, что со всем этим придется расстаться. И наше главное богатство, доходы от Компании, собиравшиеся и скрывавшиеся в течение двадцати пяти лет, мы надеялись спасти, пока не получили письмо Франсуа. Мы прождали слишком долго, и теперь речь уже могла идти только о спасении собственной жизни. — Жак снова умолк, и Ламприер увидел, как председатель опять пошевелился в темноте. Заговорил Вокансон:

— Существовал подземный ход. Суша и море были для нас закрыты. Из Рошели можно было выбраться только двумя путями — по воздуху и под землей. Под цитаделью находился вход в туннель, ведущий от подвалов цитадели к подземному озеру. Только мы знали это место, а в центре его был маленький островок, на котором мы хранили свои богатства. Озеро тянулось под землей к северу мили на две или больше, а с противоположной стороны протянулась полоска гравия. Оттуда, от этого потайного берега, второй туннель вел к мысу дю Плом…

— Где вы разгружали свои корабли…

— Мы не собирались прежде использовать этот путь для бегства, но теперь нас вынудили к этому обстоятельства. И даже подземный туннель был очень опасен, поскольку он мог вывести нас прямо в лагерь королевских войск.

— Этот лагерь тянулся вверх и вниз побережья на целые мили! — Бофф развел руками в стороны, желая продемонстрировать протяженность линии осады.

— Мы знали, что неподалеку находится полевой госпиталь и, вероятно, казармы. Мы могли бы столкнуться нос к носу с драгунами короля, выйдя на поверхность, и они сами могли бы обнаружить туннель и озеро…

— И золото, — сказал Ламприер.

— Золото приходилось оставить в любом случае. Мы не могли увезти его с собой. Прежде всего нужно было отвлечь внимание, поэтому мы передали настоящее послание Франсуа горожанам. Слух о предстоящей резне прокатился по городу, как… Одним словом, так, словно все рошельцы хотели в это поверить. В ночь на тридцатое мы созвали в цитадели собрание. Горожане приходили тысячами. Мужчины, женщины, наши собственные семьи — жены и дети. Мы заперли двери… — Голос Жака надломился. — Мы верили Франсуа, мы были убеждены, что Рошель и все ее жители обречены. — Он умолк, словно добравшись до главного момента в своем повествовании, и обвел взглядом своих товарищей. Никто не произнес ни слова.

— Итак, вы бежали по туннелю, ведущему из крепости… — подсказал Ламприер.

— Да! — быстро заговорил Жак. — Мы бежали той же ночью. По туннелю, потом переплыли озеро в лодке. Мы ослабели от голода и еле двигались, это путешествие потребовало много времени… Когда мы вышли из туннеля у мыса дю Плом, уже почти рассвело. В лагере никто не спал, казалось, все бросили свои дела, лошади бродили без присмотра, солдаты собирались в кучки, говорили и спорили между собой, с недоумением и смехом тыкая пальцами в сторону Рошели. Этот сброд не заметил бы нас, даже если бы мы открыли по ним огонь. Мы тоже смотрели на Рошель, как и они. В рассветном небе над городом поднимался столб густого дыма, тянувшийся из цитадели. Из окон вырывался дым и языки пламени. Мы молча смотрели, как горел наш город. Потом мы увидели, что люди, охваченные пламенем, начали прыгать со стен. Живые факелы падали на землю, но этого нам уже не было видно. Это продолжалось почти целый час. Даже с такого расстояния все можно было отчетливо разглядеть. Это напоминало беззвучный фейерверк. Каждый раз, когда летело новое тело, солдаты вокруг нас радостно кричали. Они готовились войти в город. Было понятно, что осада окончена. Но тут крики внезапно прекратились…

— Это его не касается, — грубо перебил Кастерлей. Бофф встревоженно переводил взгляд с Жака на Кастерлея и обратно. Но Жак не обратил внимания на эту вспышку.

— Крики прекратились, — повторил он, — и мы оглянулись на город. Мы увидели, как из окна, кувыркаясь, вылетел огненный шар, горящая фигура, она была меньше других. Может быть, это был ребенок. А потом мы увидели, как его падение замедлилось и он начал подниматься вверх. Потом он немного снизился и полетел к морю, и морская вода погасила пламя.

— Иллюзия, обман зрения, — проворчал Кастерлей.

— Затем он вновь поднялся и полетел прочь, он казался не больше чайки, потом — не больше мухи, а потом и вовсе исчез.

— Я знаю о нем, — сказал Ламприер. — Это был Дух Рошели, летающий человек.

— Он был меньше человека, — пробормотал Жак, — насколько я видел.

Остальные промолчали и лишь заерзали на своих сиденьях.

— Люди говорили, что его лицо было обожженным, обгоревшим, а крылья большие, как у ангела.

— Черный ангел, — произнес Ламприер. Жак, казалось, взял себя в руки.

— Он тоже выжил, как и мы, — сказал он. — Все остальные горожане погибли, либо спрыгнули вниз, либо сгорели в стенах цитадели.

Казалось, Жак снова дошел до кульминационной точки повествования и остановился.

— Франсуа… ошибся, — с запинкой продолжил он. — Король не собирался отдавать город на разграбление. Правдой было только то, что англичане отказались посылать в Рошель новые корабли. Но город не собирались стереть с лица земли. Ни у короля, ни у кардинала не было такого намерения. Но мы были уверены в обратном, понимаете? Наши собственные жены и дети, сотни, тысячи других людей… Мы были уверены, что они погибнут в любом случае, что им нечего терять. Сначала цитадель, потом весь город. Мы не понимали, почему мы должны погибнуть. Но в том, что все рошельцы уже покойники, мы не сомневались.

Истина начинала проясняться. Ламприер увидел, как Жак опустил глаза и уставился на собственные стиснутые пальцы.

— Вы собрали рошельцев в цитадели, — решительно сказал Ламприер. — Вы заперли двери на засов. Вы спаслись сами, оставив их погибать в пламени пожара. Вы вышли из туннеля у мыса дю Плом, обернулись и увидели, как они выпрыгивают из окон, а над цитаделью поднимается столб дыма.

Жак медленно кивнул. Ламприер продолжал:

— Город не был сдан, но цитадель и люди, закрытые в ней, сгорели. Королевские войска не вошли в Рошель, но пожар в цитадели начался. Почему?

Тут заговорил Ле Мара, и Ламприер в первый раз услышал его голос.

— Мы сожгли их, — сказал он.

— И совершенно напрасно, — добавил Жак. Ламприер взглянул на Джульетту и не прочел на ее лице ничего. Восемь тусклых огней продолжали гореть, отражаясь на поверхности огромного стола. Жак бормотал что-то бессвязное о жертве и необходимости, о том, что их собственные жены и дети погибли в пламени ради высшей цели.

— А Франсуа? — спросил Ламприер.