Лето Гелликонии - Брайан У. Олдисс

– Когда-то у нашего мира был спутник, собственная луна, серебряная луна, Глаз в Небесах, которого он лишился во время каких-то невероятных катаклизмов. Луна эта уплыла прочь, каким образом - неизвестно. Луна называлась Т'Сехн-Хрр, и имя ей дали фагоры.

Заглянув в свои записи, СарториИрвраш коротко переговорил с Оди; в продолжение паузы его слушатели нетерпеливо елозили на своих местах. Когда СарториИрвраш заговорил снова, в его голосе появилась суровая нотка.

– Откуда, спросите вы, у луны может быть имя, данное ей именно фагорами? Почему в анналах человечества нет никаких записей о небесной сестре Гелликонии? Ответ можно найти в хитросплетениях и перипетиях древности.

Оглядевшись вокруг, я, представьте себе, нашел-таки потерянную луну. Но не в небе, а в совершенно ином месте - луна эта светила из оборотов нашей повседневной речи. Каким образом, скажите, устроен наш календарь? Восемь дней в неделе, шесть недель в теннере, десять теннеров в году из четырехсот восьмидесяти дней… Никто из нас никогда не спрашивал себя, почему наш календарь устроен именно так. Никто из нас не догадывался задуматься над тем, отчего теннер зовется именно теннером, и никак иначе, и почему в году ровно десять теннеров.

Но и это еще не все. Наше всем известное слово «теннер» означает миг, когда Небесный Глаз бывал полностью раскрыт. Так люди приняли в свою речь слово фагоров «теннхрр». Наш «теннер» - это «теннхрр» фагоров, и он же - «Т'Сехн-Хрр».

Тихий говор, зародившийся среди слушателей, постепенно набирал громкость. Сайрен Станд оглядывался по сторонам и, видимо, чувствовал себя очень неловко. Еще раз взяв со стола книжку Татро, СарториИрвраш призвал присутствующих к молчанию. Он настолько увлекся своим рассказом, что уже не замечал пропасть, разверзшуюся у его ног.

– Вот, друзья мои, и весь вывод, к которому я пришел. Среди вас стоит король ЯндолАнганол, и вы можете спросить его - я уверен, он знает правду и не посмеет опровергнуть мои слова, ибо не кто иной, как он всеми силами способствует тому, чтобы на землях его королевства агуманы спокойно селились и плодились во множестве.

Но король ЯндолАнганол больше никого не интересовал. Злобные лица уставились на СарториИрвраша.

– Окончательный вывод также ясен и очевиден. Раса анципиталов, на счет которой мы в течение многих веков записываем все беды человечества, вовсе не раса недавних пришельцев-захватчиков, вроде, например, дриатов. Нет. Анципиталы - древняя раса. Некогда фагоры населяли всю Гелликонию, как теперь фламберги заполонили области Приполярья.

Фагоры пришли в этот мир не во время последней Вейр-Зимы, как зовут холода сиборнальцы. Нет. Считать так - означает расписываться в своем невежестве. Правда кроется, как ни странно, в сказке. Правда в том, что на Гелликонии фагоры появились задолго до людей.

Фагоры владели Гелликонией прежде, чем в ее небе появился Фреир - и, возможно, это продолжалось очень и очень много веков. Люди появились много позже. В самом начале люди зависели от фагоров, были накрепко привязаны к ним. Фагоры научили людей речи, и потому в нашем языке до сих пор сохранилось столько слов двурогих. «Кхмир» на родном означает «период гона». Даже само имя нашего мира, «Гелликония», вышло из языка фагоров.

Король ЯндолАнганол наконец нашел в себе силы заговорить. То, о чем говорил его бывший советник, настолько потрясало основы веры, что в течение довольно долгого времени король Орел стоял словно в трансе, выпучив глаза и приоткрыв рот, напоминая больше рыбу, чем гордую птицу.

– Ложь, ересь, святотатство! - выкрикнул он.

При слове «святотатство» опомнились и другие. Но вмешательство короля Сайрена Станда остановило зарождающийся скандал - монарх направил к ЯндолАнганолу стражников, которым поручено было следить за тем, чтобы вспыльчивый борлиенец не мешал выступлению. К королю Орлу устремились несколько дюжих воинов - чтобы остановиться перед сверкнувшими остриями мечей борлиенских капитанов, в любую секунду готовых к драке. Вот-вот могло начаться кровопролитие.

СарториИрвраш повысил голос.

– Итак, наша слава несколько потускнела от слова правды. Истина в том, что фагоры появились на свете куда раньше людей. Фагоры были господствующей расой на Гелликонии и, вполне возможно, обращались с нашими предками как с животными до тех пор, пока мы, люди, не восстали и не освободились от их господства.

– Дайте ему сказать! - неожиданно закричала Бакхаарнет-она. - Неужели вы все так уверены в своей правоте?

Муж-король наотмашь ударил ее по лицу.

Бессвязный говор и выкрики становились все громче. Везде люди поднимались на ноги и что-то яростно кричали или, наоборот, опускались на колени и тихо молились. В саду появилась новая группа стражников, и несколько придворных дам поторопились скрыться с места зарождающегося скандала, пока не дошло до рукопашной. Вокруг ЯндолАнганола наконец заблистала сталь. В СарториИрвраша полетел первый камень, угодивший ему в руку. Потирая ушибленное место, ученый продолжал говорить.

Среди придворной толпы, заходящейся от ярости, был по меньшей мере один спокойный и внимательный слушатель, посланник его святейшества Элам Эсомбер. Он не желал принимать участия в назревающих беспорядках. Равнодушный и холодный в душе, он наблюдал за происходящим совершенно спокойно, ничуть им не затронутый, испытывая только удивление от того, какое действие сказанное возымело на олдорандцев.

Обитатели Земли, отделенные от Гелликонии пространством и временем, взирали на творящееся на поляне в саду короля Сайрена Станда с меньшим спокойствием и отстраненностью. Земляне в большинстве своем знали, что в словах СарториИрвраша содержится правда или почти правда, за исключением отдельных мелких неточностей. Знали здесь и то, что человек отнюдь не любит правду превыше всего на свете, как полагал бывший советник. За правду приходилось все время бороться, правда чаще всего обнаруживала свойство безвозвратно теряться. Правда могла уплыть в неизвестность подобно Серебряному Глазу, чтобы никогда уже не вернуться.

Как уплыл в неизвестность Т'Сехн-Хрр, никто из людей не видел. Космологи на Земле и Аверне реконструировали это событие с максимально возможной степенью приближения и с тех пор считали, что имеют о нем практически полное представление. Катаклизм случился восемь миллионов земных лет назад, когда сила тяготения звезды Фреир, размерами и массой в 14,8 раз превосходящей Солнце, вырвала Т'Сехн-Хрр из объятий Гелликонии.

Из вычислений следовало, что радиус Т'Сехн-Хрр составлял 1252 километра против 7723 километров Гелликонии. То, что спутник Гелликонии мог породить на своей поверхности жизнь, было весьма сомнительно.

Не вызывало сомнения только одно: эти эпические события, имея вид совершенно катастрофический, накрепко запечатлелись, словно бы выгравировались, в вневременном сознании фагоров. То, как небеса обрушились на землю, забыть, конечно же, было невозможно.

Кроме самого факта космологического события такого порядка, землян удивляло и то, каким образом Гелликония вообще сумела пережить потерю спутника.