«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

губительная ошибка. Именно по этой причине я не отправил Авессалома в вертеп. Вы собираете гениальных мальчиков вместе, чтобы они с боем выгрызали место в иерархии себе подобных. Это полностью искусственная среда.

– Не буду с вами спорить, – сказал Райан. – Дело ваше. По всей видимости, вы отказываетесь признавать, что в наше время число гениев увеличивается в арифметической прогрессии. Стабильно растет. А следующее поколение…

– В детстве я сам был гением, но я это пережил, – недовольно бросил Локк. – У меня хватало неприятностей с отцом. Он был тиран, и, если бы не мое везение, он искалечил бы мне психику. Самым беспощадным образом. Я подстроился, но не без проблем. И не хочу, чтобы такие же проблемы появились у Авессалома. Именно для этого я пользуюсь психономикой.

– Наркосинтезом? Принудительным гипнозом?

– Никакой он не принудительный! – возмутился Локк. – Это полезнейший ментальный катарсис. Под гипнозом Авессалом рассказывает мне все, что у него на уме, и я получаю возможность ему помочь.

– Не знал, что вы такое практикуете, – с расстановкой выговорил Райан. – И я далеко не уверен, что это хорошая мысль.

– Я же не учу вас управлять вертепом!

– Нет. Меня учат дети. Почти все они поумнее меня.

– Незрелый разум опасен. Ребенок поедет кататься на коньках, не проверив толщину льда. А лед тонкий. Не подумайте, что я не даю Авессалому раскрыть его потенциал. Я просто проверяю, не тонок ли лед, выдержит ли он моего сына. Энтропийная логика… Я способен ее понять, а он – пока нет. Поэтому ему придется подождать.

– И?..

– И… – Локк помедлил. – Вы не знаете, связываются ли с Авессаломом ваши ребята?

– Не знаю, – ответил Райан. – Я в их жизнь не лезу.

– Ладно, но я не хочу, чтобы они лезли в мою. Или в жизнь Авессалома. Узнайте, пожалуйста, не выходят ли они с ним на связь.

После долгой паузы Райан медленно произнес:

– Попробую. Но на вашем месте, брат Локк, я бы отпустил Авессалома в Нижнюю Калифорнию, раз уж он того хочет.

– Я сам разберусь, как лучше, – буркнул Локк и завершил разговор, после чего вновь устремил взгляд на Библию.

Энтропийная логика!

Когда мальчик достигнет совершеннолетия, его соматические и физиологические характеристики окажутся в пределах нормы, но пока что маятник качается самым произвольным образом. Авессалому необходим жесткий контроль – для его же блага.

И по некой причине в последнее время сын старается избегать гипнотических контактов. Что-то здесь не так.

Локк лихорадочно думал то об одном, то о другом. Он совсем забыл, что его ждет Авессалом, и вспомнил об этом, только когда ожил настенный передатчик и голосом Авигеи сообщил, что ужин подан.

За столом Авигея Шуллер расположилась между отцом и сыном, словно Атропа, готовая перерезать нить разговора, коль скоро тот перестанет ее устраивать. Локк чувствовал, как в нем нарастает давнишнее раздражение: с какой стати Авигея решила, что обязана защищать Авессалома от его собственного отца? Наверное, поэтому он долго молчал, но в конце концов поднял тему Нижней Калифорнии:

– Как вижу, ты взялся изучать положения энтропийной логики. – (Авессалом и бровью не повел.) – Ну как, уже убедился, что она для тебя слишком сложна?

– Нет, пап, – ответил Авессалом, – не убедился.

– Основы матанализа могут показаться ребенку довольно доступными, но если углубиться… Я прочел твою книгу по энтропийной логике, сынок, прочел от начала до конца, и она оказалась сложной даже для меня. А ведь у меня сознание взрослого человека.

– Ну да, у тебя сознание взрослое, а у меня пока детское. Я в курсе. Но все равно не считаю, что эта наука выходит за пределы моего разумения.

– Дело вот в чем, – сказал Локк, – если ты станешь ее изучать, у тебя может развиться психотическое расстройство и ты не сумеешь вовремя распознать его симптомы. Но если во время учебы мы будем устанавливать контакт, ежевечерне или хотя бы через день…

– Но энтропийной логике учат не здесь, а в Нижней Калифорнии!

– В том-то и беда. Если хочешь, можем дождаться моего саббатикала, субботнего года, и я поеду с тобой. Или курс по энтропийной логике начнут читать где-нибудь поближе. Пойми, в моей позиции нет никакого самодурства. Мною движет одна лишь логика.

– Да, – сказал Авессалом, – с логикой у тебя все в порядке. Есть одна лишь трудность, и она нематериальная: ты считаешь, что мое сознание не готово усвоить энтропийную логику, что такие знания ему навредят, а я убежден в обратном.

– Вот именно, – подтвердил Локк. – У тебя есть преимущество: ты знаешь себя лучше, чем я тебя. Но есть и недостаток: ты незрелое дитя без чувства меры. А мое преимущество в том, что я опытнее тебя.

– Но этот опыт твой, и только твой, пап. И каким же боком твое преимущество относится ко мне?

– Это, сынок, позволь уж мне решать.

– Может, и позволю, – сказал Авессалом. – Но жаль, что я не уехал в вертеп для вундеркиндов.

– А здесь тебе разве плохо? – обиженно спросила Авигея, и мальчик бросил на нее теплый любящий взгляд:

– Конечно нет, Ави. Вы же сами знаете.

– С шизофренией тебе жилось бы гораздо хуже, – язвительно заметил Локк. – К примеру, энтропийная логика предполагает, что для решения проблем, связанных с относительностью, необходимо понимать темпоральную вариативность.

– Ой, у меня сейчас голова разболится, – сказала Авигея. – Если волнуетесь, как бы Авессалом не перенапряг мозги, не стоит разговаривать с ним такими словами. – Она нажала на пару кнопок, и эмалированные миски скрылись в соответствующем отсеке. – Кофе, брат Локк… Тебе молоко, Авессалом, а мне чашечку чая.

Локк подмигнул сыну, но у того остался мрачный вид. Взяв чашку, Авигея перешла к камину. Смахнула веничком несколько крошек золы, удобно устроилась среди подушек и протянула костлявые ноги к жарко горящим поленьям. Локк похлопал себя по губам, сдерживая зевок.

– Пока мы не разрешим этот спор, сынок, все должно оставаться как есть. Больше не берись за книги по энтропийной логике. Ни за ту, что у тебя уже имеется, ни за другие. Договорились?

Ответа не последовало.

– Договорились? – настойчиво повторил Локк.

– Не думаю, – ответил Авессалом после паузы. – Вообще-то, из этой книгозаписи я уже почерпнул кое-какие мысли.

Глядя поверх столешницы, Локк поражался несоответствию: такое детское тельце и столь невероятно развитое сознание.

– Ты еще юн, – сказал он. – Несколько дней не имеют никакого значения. Не забывай, что с юридической точки зрения я осуществляю над тобой контроль, хотя воспользуюсь этой привилегией только в том случае, если ты согласишься, что мои действия оправданны.

– Для тебя, может, и оправданны, а для меня не оправданны, – возразил