Личное дело.Три дня и вся жизнь - Владимир Крючков

После более чем 17-месячного пребывания в тюрьме я и мои товарищи оказались на свободе. В то время я находился в госпитале, еще не завершил курс лечения, поэтому несколько дней оставался на больничной койке и только позднее выписался из госпиталя и получил свободу.

Я сразу понял, что попал совсем в другую страну. Вроде и знакомую, но иную. Первые впечатления были тяжелыми. Увиденное, рассказы моих друзей, более широкий доступ к информации привели меня к однозначному выводу: страна в корне изменилась и продолжает меняется. О том, что процесс идет в неблагоприятном направлении, говорили даже внешние признаки: грязь на улицах, торговля старьем, продовольственными товарами при бросающихся в глаза антисанитарных условиях, неулыбчивые, грустные лица людей, множество нищих, бомжей, людей вконец опустившихся, пьяных. А рядом немало роскошных, вызывающе богатых машин иностранных марок. В магазинах товары по большей части иностранного происхождения, их немало по ассортименту, но цены страшно высокие.

Все говорило о том, что народ расслаивается, идет поляризация. Вражда в социальном плане, масса проблем. Радость освобождения никак не увязывалась со всем этим, и вскоре сердце и душу заняли новые заботы и тревоги.

В феврале 1993 года обвиняемым было вручено обвинительное заключение. Довольно объемное — в пяти томах. В каждом томе до 250 страниц. Началась подготовка к очередному этапу юридической процедуры по делу ГКЧП. До начала судебного процесса — почти три месяца. Время достаточное для того, чтобы все его участники, особенно судьи, успели подготовиться.

Накануне процесса появилось много статей, выступлений о предстоящем процессе, прогнозов о его возможных перспективах, предположений о том, в каком направлении может пойти судебное разбирательство, какой позиции будут придерживаться обвиняемые, государственные обвинители, что интересного можно ожидать от защиты.

К проходящим по делу лицам проявлялся широкий интерес со стороны средств массовой информации, различных организаций, представителей общественности. Нас приглашали на собрания, митинги, пресс-конференции. Несколько раз поступили предложения выступить по Российскому телевидению, на радио, однако при этом ставились такие условия, которые исключали возможность доведения до общественности нашей позиции.

Нередко интервью в печати, по телевидению давались с произвольными сокращениями, искажениями, сопровождались необъективными комментариями. Поэтому чаще приходилось отказываться от таких предложений. Некоторые случаи нашего участия в телепередачах оканчивались просто скандальными историями. Так, Павлов, Шенин, Бакланов были вынуждены покинуть «Пресс-клуб» из-за недопустимых, оскорбительных выпадов против них со стороны отдельных «демократически» настроенных участников этой телепередачи.

Несмотря на трудности, в целом нам удалось довести до широкой отечественной и зарубежной аудитории свою позицию по делу ГКЧП, внести определенную ясность в августовские события и помочь значительной части людей составить объективное представление о том, что же случилось в те августовские дни. Да и сами люди к тому времени уже заметно прозрели, потому что окружавшая их действительность подчеркивала драматический характер развития обстановки в стране, а развал Союза окончательно прояснил для многих суть происшедшего.

В день начала суда около 9:00 утра на Калининском проспекте собралась многотысячная группа представителей «Трудовой России» и других организаций, чтобы выразить поддержку лицам, привлеченным к уголовной ответственности по делу ГКЧП. Там были люди из Москвы, Московской области, из других регионов России, были представители из бывших союзных республик. Они сопровождали нас от Калининского проспекта до здания Верховного суда Российской Федерации. Не помогли и мощные милицейские кордоны — на них просто не обращали внимания. Окруженные поддерживающими нас людьми, мы с трудом пробрались к зданию. Все это произвело на нас сильное впечатление, и, как нам показалось, обстановка повлияла и на сам суд.

Массовая поддержка имела для нас большое значение, вдохнула новые силы, уверенность в правоту дела, в то, что мы не одиноки. Было много транспарантов, лозунгов: «Народ с вами!», «Держитесь. Мы окажем вам всяческую поддержку!», «Свободу ГКЧП!», «Истинных преступников — к ответу!», «Не допустим расправы!». Было много представителей отечественной и зарубежной прессы.

В давке пострадала находившаяся около меня испанская журналистка Пилар Бонет, о чем я до сих пор сожалею. Она — первая иностранная журналистка, которой в 1989 году во время одного мероприятия в Кремле я дал свое первое интервью как председатель Комитета госбезопасности. Основательных бесед у меня с ней не было, однако во время некоторых официальных мероприятий отвечал на ее вопросы, и эти интервью публиковались в испанской печати без каких-либо искажений.

Через адвоката я принес ей извинения, и она с пониманием отнеслась к происшедшему.

Следует с большой благодарностью и признательностью отметить усилия лидера «Трудовой России» Виктора Ивановича Анпилова в организации и проведении многочисленных мероприятий в поддержку обвиняемых по делу ГКЧП. Он не раз был у «Матросской тишины», у здания Военной коллегии Верховного суда, выступал на митингах, требовал прекращения незаконного преследования привлеченных к суду лиц. В этом он был последователен, принципиален, непримирим. Подобную позицию нельзя назвать иначе как гражданским поступком.

Во время судебных заседаний группа наших сторонников постоянно находилась у здания. В перерывах мы, подсудимые, наши адвокаты выходили к ним, информировали о ходе судебного процесса, отвечали на вопросы, выслушивали жалобы на положение дел в стране.

Манифестанты просили нас держаться, давать достойный ответ обвинению, разоблачать истинных разрушителей Союза и тем вносить вклад в борьбу за его возрождение.

Так было вплоть до сентября — октября 1993 года. После этих событий люди перестали собираться по совершенно понятным причинам: дело ГКЧП было вытеснено октябрьскими событиями, расстрелом Белого дома, убийством мирных, ни в чем не повинных граждан. Да и в судебном процессе из-за событий в конце сентября был объявлен перерыв, и слушание дела возобновилось лишь 7 октября.

Итак, 14 апреля 1993 года начался судебный процесс по делу ГКЧП. Председательствующий — Уколов и два народных заседателя — Зайцев и Соколов (все трое в генеральских званиях), девять государственных обвинителей во главе с заместителем Генерального прокурора России Денисовым. Подсудимых защищали 17 адвокатов. Интересы троих погибших во время столкновения в тоннеле под Калининским проспектом в ночь на 21 августа и представленных на суде родственниками, защищал адвокат Лившиц.

На скамье подсудимых находились Янаев, Лукьянов, Павлов, Крючков, Язов, Шенин, Бакланов, Варенников, Плеханов, Генералов, Тизяков и Стародубцев.

Судебное заседание проходило в лучшем зале Верховного суда Российской Федерации. До этого он был капитально отремонтирован, приведен в порядок, радиофицирован, снабжен принимающими и передающими телеустановками. Как же, ведь шел суд практически над всем бывшим союзным руководством!