Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Проклятые короли: Лилия и лев. Когда король губит Францию - Морис Дрюон

Проклятые короли: Лилия и лев. Когда король губит Францию - Морис Дрюон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 170 171 172 173 174 175 176 177 178 ... 188
Перейти на страницу:
и на нижнем этажах захоронить прах всех этих Жоффруа де Шарни, Рошешуаров, Эсташ де Рибмонов, Данс де Мелёнов, Жан де Монморийонов, Сегэнов де Клу, Лафайетов, Ларошдрагонов, Ларошфуко, Ларош Пьер до Бра, Оливье де Сен-Жоржей, Эмберов де Сен-Сатурненов… Я мог бы вам еще человек двадцать назвать.

– А никто не знает, что с Протоиереем? – спросил король.

Раненого Протоиерея взял в плен какой-то английский рыцарь. Какой выкуп положить за этого Протоиерея? Есть ли у него большой замок, земельные угодья? Без всякого стыда задавал эти вопросы победитель Протоиерея. Нет! У него в Велине маленький замок. Но раз король вспомнил о нем, значит цена ему будет выше.

– Я его выкуплю, – заявил Иоанн II, не зная еще, во сколько он сам обойдется Франции, но уже с прежними замашками государя, не ведающего счет деньгам.

На что принц Эдуард ответил:

– Из любви к вам, сир, кузен мой, я сам выкуплю Протоиерея и, если вы того желаете, верну ему свободу.

Шум голосов становился все громче. Вино и мясо ударили в головы этим уставшим людям, у которых с утра ни крошки не было во рту и которые поэтому жадно навалились на еду. Сборище это напоминало одновременно и ужин при дворе после многочасового турнира, и сборище ярмарочных барышников.

Морбек и Бертран де Труа все еще спорили, кто из них первый пленил короля:

– Я, говорят же вам, я!

– А вот и нет, я уже схватил его, а вы меня оттолкнули…

– А кому он вручил свою латную рукавицу?

Кто бы ни взял в плен короля, все равно выкуп, и выкуп, понятно, огромный, достанется не этим сеньорам, а королю Англии. Пленный король – добыча короля. А если те двое и продолжали спорить, то лишь ради того, чтобы заручиться пенсионом, который король Эдуард не преминет назначить победителю. Так что оба уже подумывали, не выгоднее ли было бы, конечно, если не говорить о чести, захватить в плен какого-нибудь барона побогаче и мирно поделить между собой добычу? Ибо дележка уже началась: делили между собой ризы пленного разом два-три рыцаря. И обмен уже начался: «Отдайте мне сира де Ла Тур, я его хорошо знаю, он родственник доброй моей супруги. А я вам уступлю Мовине, которого взял в плен. Вы на этом только выиграете – он сенешаль Турени…»

И тут король Иоанн вдруг прихлопнул ладонью по столешнице:

– Мои сиры, добрые мои сеньоры, я слышу все, что вы говорите между собой и что говорят те, которые пленили нас в честном рыцарском бою. Господь пожелал, чтобы мы были разбиты, но вы сами видите, с каким уважением принимают нас здесь. Поэтому мы не должны забывать о рыцарстве. Пусть ни один из вас не подумает бежать или нарушить данное слово, ибо я выставлю такого на общий позор.

Со стороны могло показаться, что он, этот незадачливый воин, распоряжается здесь как хозяин и наказывает своим баронам свято соблюдать все условия честного пленения.

Принц Уэльский, подлив королю сент-эмильонского вина, поблагодарил его за эти слова. А Иоанну II положительно нравился этот любезный молодой человек, такой внимательный, с такими прекрасными манерами. Королю Иоанну даже захотелось, чтобы собственные его сыновья походили на английского престолонаследника! И, не удержавшись, что, впрочем, было вполне естественно после обильных возлияний и целодневной усталости, он спросил:

– А вы не знали Карла Испанского?

– Нет, дорогой сир, я только сражался с ним на море…

Он был действительно человек учтивый, этот принц, и не добавил: «Я тогда его разбил».

– Карл был моим лучшим другом, и вы напоминаете мне его и лицом, и статью. – И вдруг в голосе его зазвучали злобные нотки. – Только не просите меня, чтобы я освободил моего зятя Наваррского. Никогда я этого не сделаю, пусть меня даже лишат жизни.

Тогда, на поле боя, перед своим пленением король Иоанн был действительно велик, пусть всего на несколько коротких мгновений. Велик величием предельного бедствия. И вот он уже стал таким, каким был всегда: преувеличенное мнение о самом себе и соответственно этому царственные манеры и тон, отсутствие здравого смысла, пустяковые заботы, постыдные страсти, нелепые побуждения и упорная ненависть.

В какой-то мере пленение, пленение в золоченой клетке, ему было даже по душе, разумеется, пленение по королевскому рангу. Пути этого лжепобедительного владыки сошлись с путями его судьбы, а судьба уготовила ему одни поражения. Кончились, пусть даже на время, все докуки правления, борьба против враждующих сил, раздиравших его королевство; не нужно томиться от скуки, отдавая приказы, которые все равно никто не исполняет. Теперь он в мирной заводи и может брать в свидетели Небеса, столь к нему неблагоприятные, рядиться в тогу своей незадачи и с притворно-скорбной миной достойно терпеть горькую судьбину, которая написана ему на роду. Пусть другие несут бремя управления этим строптивым народом! Посмотрим, удастся ли это им лучше, чем ему…

– Куда вы отвезете меня, мой кузен? – спросил он.

– В Бордо, дорогой сир, я предоставлю вам прекрасный отель, вы там не будете ни в чем терпеть нужды и можете устраивать празднества, чтобы развлечься, пока не договоритесь с моим отцом.

– А будет он рад пленному королю? – осведомился Иоанн II, боясь, как бы не пострадало его величие.

Ах, почему на рассвете нынешнего дня в Пуатье он не принял те условия, которые привез ему я от принца Уэльского? Ну где же видано, чтобы король, который поутру мог получить все, не обнажив меча, мог установить свой закон на четвертой части своего государства, просто поставив свою подпись и скрепив своей печатью договор, который предлагал ему обложенный со всех сторон неприятель и подписать который он отказался… к вечеру попал в плен!

Просто «да» вместо «нет». Непоправимый шаг! Подобный шагу графа д’Аркура, поднявшегося по лестнице Руанского замка. Жан д’Аркур поплатился за этот шаг своей головой. А тут вся Франция на грани гибели.

Но самое несправедливое, самое удивительное, что этот нелепый король, с непостижимым упрямством сам делающий все себе во вред и не особенно-то любимый до Пуатье, вскоре стал – только потому, что потерпел поражение, – чуть ли не кумиром, достойным жалости и любви своего народа, части своего народа. Он, мол, Иоанн Добрый, он – Иоанн Храбрый…

И все это началось с ужина у принца Уэльского. Тогда как все они еще утром дружно попрекали этого короля, ввергнувшего их в беду, сейчас бароны и пленные рыцари вдруг стали превозносить его мужество, его великодушие и все такое прочее. Таким манером они, побежденные, могли жить с чистой совестью

1 ... 170 171 172 173 174 175 176 177 178 ... 188
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?