Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2 - Николай Васильевич Сычев

своим особым законам, и нецелесообразно (хотя это и нельзя воспретить) подводить его под одну категорию с той деятельностью, которая в конечном итоге ориентирована на возможность получения прибыли посредством обмена. Там, где существует рациональное стремление к капиталистической прибыли, там соответствующая деятельность ориентирована на учет капитала (Kapitalrechnung). Это значит, что она направлена на планомерное использование материальных средств или личных усилий для получения прибыли таким образом, чтобы исчисленный в балансе конечный доход предприятия, выраженный в материальных благах в их денежном выражении (или, если речь идет о постоянно действующем предприятии, периодически исчисляемая в балансе стоимость материальных благ в денежном выражении), превышал «капитал», то есть стоимость использованных в предприятии материальных средств (в постоянно действующем предприятии превышал бы их при каждом составлении баланса)»[1093].

Определив, таким образом, общеизвестную сущность капиталистического хозяйства, М. Вебер указывал на решающее значение в деле приобретательства бухгалтерской отчетности. Ибо она позволяет правильно исчислить составление баланса, служит средством контроля всех хозяйственных мероприятий и на этой основе определить выгодность заключаемых торговых сделок и долю прибыли или убытков после реализации товаров. Именно эти действия, по мнению автора, характеризуют степень рациональности всякого капиталистического предприятия.

Опираясь на этот бухгалтерский подход, М. Вебер подчеркивал, что деятельность подобного предприятия ориентирована в конечном счете на сопоставление дохода и издержек в их денежном выражении. Полагая, что такое сопоставление имманентно разным странам и разным эпохам, автор писал: «В этом смысле «капитализм» и «капиталистические» предприятия с достаточно рациональным учетом движения капитала существовали во всех культурных странах земного шара, насколько мы можем судить по сохранившимся источникам их хозяйственной жизни, – в Китае, Индии, Вавилоне, Египте, в средиземноморских государствах древности, средних веков. Существовали не только отдельные изолированные предприятия, а целые хозяйства, полностью ориентированные на беспрерывное возникновение капиталистических предприятий, и постоянные «промыслы», хотя именно торговля долгое время не носила характера нашего постоянно действующего предприятия, а была, по существу, только серией торговых сделок; лишь постепенно в отдельных отраслях установилась та внутренняя связь, которая стала характеризовать именно деятельность крупных торговцев. Очевидно, что капиталистические предприятия и капиталистические предприниматели, занятые не только временно, но и постоянно на данном предприятии, существуют издавна и имели повсеместно весьма широкое распространение»[1094].

Заметим, такая вульгарная трактовка исторического места капитализма в развитии общества получила широкое распространение в экономической, исторической и социологической литературе, появившейся в западноевропейских странах во второй половине XIX века (кстати, это имело место и в аналогичной отечественной литературе). Поэтому наш «рациональный бухгалтер» отнюдь не оригинален, так как он не сказал ничего нового. Игнорируя социально-экономическую природу капитализма, М. Вебер рассматривал последний как явление, присущее всем ступеням цивилизации. Исходя из наличия денежных отношений и торговых сделок, автор сводил суть капитализма к рациональному способу ведения хозяйства. В этом контексте он описывал, причем весьма примитивным образом, деятельность различных капиталистических предприятий.

Однако на Западе, по словам М. Вебера, возник капитализм принципиально иного типа, который ранее никогда не существовал[1095]. Этот тип был обусловлен переходом от прежнего (авантюристического) капитализма Нового времени к более совершенному. Сущность его такова: это «рациональная капиталистическая организация свободного (формально) труда. В других странах существовали лишь отдельные предпосылки подобной организации. Так, организация несвободного труда достигла известной рационализации на плантациях, в очень ограниченной степени – в античных эргастириях и, пожалуй, в еще меньшей степени – в феодальных поместьях и мастерских феодалов, или на заре Нового времени в домашнем ремесле, где работали крепостные и зависимые люди феодалов. Что же касается свободного труда, то за пределами Запада мы лишь в отдельных случаях располагаем данными даже о наличии «домашней промышленности, а повсеместно применение труда наемных работников не только не привело к созданию мануфактур, но даже не создало рациональной организации для обучения ремеслу наподобие средневековых цехов Запада. Исключение составляет очень немногочисленные и совершенно специфические, во всяком случае, в корне отличные от современных, предприятия, прежде всего в рамках государственных монополий. Однако ориентированная на товарный рынок, а не на политическую борьбу или иррациональную спекуляцию, рациональная организация предприятия – не единственная особенность западного капитализма.

Современная рациональная организация капиталистического предприятия немыслима без двух важных компонентов: без господствующего в современной экономике отделения предприятия от домашнего хозяйства и без тесно связанной с этим рациональной бухгалтерской отчетности»[1096].

Приведенные высказывания весьма примечательны. В них, с одной стороны, фиксируется внешняя сторона общеизвестного факта: основным условием возникновения капитализма является наличие свободного наемного труда (подчиненного капиталу отнюдь не формально, как считал автор, а реально), организованного соответственно на рационально-капиталистических началах. Вместо того, чтобы показать, каким образом сформировалось это условие, связанное с образованием двух противоположных классов – наемных рабочих и капиталистов, М. Вебер ограничился лишь простой констатацией особенностей организации несвободного труда в античных эргастериях (мастерских), феодальных поместьях и домашнем ремесле эпохи Нового времени. Здесь автор дал извращенное толкование роли наемных работников в создании мануфактур. Как известно, последние суть капиталистические предприятия, покоящиеся на эксплуатации труда этих работников. Отрицая это обстоятельство, и указывая на отличие прежних предприятий от современных, что рациональная организация подобных предприятий ориентирована но товарный рынок, а не на политическую борьбу или иррациональную спекуляцию, являющиеся единственной особенностью западного капитализма. Такова логика рационально-бухгалтерского подхода, претендующая на оригинальность. Думается, дополнительные комментарии здесь излишни.

С другой стороны, суть современной рациональной организации капиталистического предприятия характеризуется весьма поверхностно, с точки зрения двух вышеуказанных факторов. При этом не раскрываются причины отделения предприятия от домашнего хозяйства. Абсолютизируя роль рациональной бухгалтерской отчетности, М. Вебер отмечал, что хотя такое отделение имело место в прежние эпохи (где оказывается уже существовали капиталистические ассоциации!), тем не менее, в сравнении с современными промышленными предприятиями, оно представляло собой лишь зачаток этой автономии. Дело в том, что для наличия зрелой формы последней еще не сформировались внутренние средства ее достижения: рациональная бухгалтерская отчетность и юридически оформленное разделение капитала предприятия и личного имущества предпринимателя. Сознательно выдвигая на первый план эти хозяйственно-правовые явления, автор в то же время не объяснил главного, каким образом произошло отделение непосредственных производителей от средств производства и жизненных средств и соответственно превращение, с одной стороны, этих производителей в наемных рабочих, а с другой стороны, этих средств в капитал. Ведь именно эти процессы характеризуют, как известно, суть первоначального накопления капитала, ставшего основой образования двух классов – капиталистов и наемных рабочих.

В противоположность этому М. Вебер описывал отличительные особенности западного капитализма лишь с внешней стороны капиталистической организации труда. К ней он относил, во-первых, коммерциализацию, т. е. появление ценных бумаг и фондовой биржи, рационализировавшей спекуляцию[1097]; во-вторых,