Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

— Оззи, какие символы?

— Сядь, я тебе все объясню.

— Он разговаривает картинками? — спросил Орион десять минут спустя.

— Можно сказать и так.

— А точно?

— Воспроизводимые им образы — это проекция визуального языка, что-то вроде названий, которыми мы обозначаем предметы. Мне кажется, со своими сородичами они объясняются чрезвычайно быстро. В каждом символе содер­жится масса информации. А я пока только постигаю основы. Я хочу попытать­ся научить его человеческому алфавиту. Ничего удивительного, что он не понимал картинки, нарисованные Сарой. Это все равно что пытаться при помощи карандаша воспроизвести полноценную цветную голограмму. Боюсь, точи придется научиться мыслить на нашем уровне.

— Это хорошо.

— Ты говоришь таким тоном, словно сообщаешь о величайшем в мире несчастье.

— Ну, для точи все это прекрасно, но никакие картинки не помогут нам выбраться из этого отвратительного мира, не так ли?

— Ты так думаешь? — Оззи ухмыльнулся. — А знаешь, о чем точи спросил меня в первую очередь? Не сможем ли мы забрать его отсюда. Это значит, мы можем объединить усилия. Втроем мы станем отличной командой.

— Как это?

— Точи силен и проворен. А это необходимо, чтобы не отставать от сильфенов.

— Оззи, он не может даже выйти наружу! Он замерзнет!

— У меня есть на этот счет кое-какие идеи. Завтра я поговорю с Джорджем.

Орион с любопытством посмотрел на точи.

— Ты и вправду думаешь, что он сумеет нам помочь?

— Надо надеяться, старик. Мы пока только дурачились, убеждая друг друга, что можем разговаривать. Теперь предстоит выстроить настоящий коммуникационный мост. В моих вставках есть несколько еще работающих программ пере­вода и интерпретации вроде тех, которые применяют в ККТ при первой встре­че с новыми расами. Они помогут нам пройти от «мама мыла раму» до обсуж­дения вопросов метафизики. Черт, насколько все было бы проще, если бы работал портативный модуль.

— Хорошо хоть есть вставки.

— Да, ты прав.

— Оззи, смотри!

Точи вытянул щупальце-манипулятор и поднял с пола листок. Рисунок на нем напоминал спираль из снежинок, а в углу рукой Оззи было написано: «Мо­дуль или электроника в целом?»

— Почему именно этот? — пробормотал Оззи. Он перевел взгляд на переднюю секцию глаза, мерцающую быстро движущимися лиловыми контурами. — А, это может быть коммуникационное устройство. Похоже, точи предлагает мне этим заняться.

— Могу я посмотреть? — взволнованно спросил Орион. — Это намного интереснее, чем конюшня.

— Да, оставайся. Но это займет немало времени.

Несколько дней она обхаживала отца, пока тот не согласился приехать на уик-энд. Нельзя сказать, чтобы Джастина Бурнелли так уж сильно хотела его видеть — тем более всего через полгода после очередного омоложения. Он и в лучшие времена бывал совершенно невыносимым, а когда к его при­родному упрямству добавилась энергичность молодости, поведение отца в опасной степени приблизилось к полной неадекватности. Тем не менее она сознава­ла, что его присутствие сделает уик-энд значительным событием; без него не­обходимые игроки могли бы вообще проигнорировать приглашение.

Они выбрали Сорбонский Лес — семейное поместье на западном побережье в окрестностях Сиэтла, с его быстрыми реками и обширными лесами, укрыв­шимися среди гор. Она предпочла бы Дом Тюльпанов — первый дом семьи на восточном побережье, как более цивилизованное жилище по сравнению с этим почти тайным деревенским убежищем, но не хотелось привлекать излишнего внимания к этой неформальной встрече.

Гости начали съезжаться в пятницу после обеда. Джастина приехала на день раньше и лично наблюдала за приготовлениями, никогда не доверяя мероприятия такого уровня своим помощникам. В Сорбонском Лесу стоял только один, главный дом, первоначально построенный из камня и бетона, а впоследствии он одним из первых на Земле был тщательно укрыт сухим кораллом. Коралл высадили больше двух столетий назад. Два естественных цвета — бежевый и лиловый — казались почти безжизненными на фоне разнообразных окрасок, предлагаемых современными строителями. К тому же переплетенным росткам на стенах и крыше недоставало густоты, а на самых старых участках они уже начинали крошиться, и садовникам приходилось постоянно поддерживать рост новых кораллов. Теперь толщина кораллового слоя уже превосходила толщину самих стен, и широкие панорамные окна терялись в их глубине. Комиссия по экологии ФОН наверняка бы санкционировала уничтожение кораллов и огромный штраф за выращивание чужеродных организмов в таком объеме, но преодолеть охранный периметр Сорбонского Леса не удалось бы ни одному чи­новнику.

Внутри главного дома имелось множество приемных, гостиных и столовых. Члены семьи и гости располагались в любом из дюжины коттеджей, расстав­ленных широким полукругом в заднем парке и соединенных с главным домом увитыми розами галереями. Снаружи эти дома почти в точности соответствовали местному колориту: бревенчатые стены и черепичные крыши, но удобства и обстановка удовлетворяли самым высоким запросам двадцать четвертого столетия.

Первым под навес перед входом, в огромном черном лимузине «ЗИЛ», въехал Гор Бурнелли. Несмотря на электрический двигатель, этот шестиколесный монстр был настолько тяжелым и длинным, что наверняка нарушал какие-ни­будь законы об охране окружающей среды. Ее собственный «Ягуар» был впо­ловину меньше. Еще три больших седана привезли свиту ее отца, а эл-дворецкий известил еще о двух машинах, направляющихся к небольшой деревушке, где жила прислуга.

Джастина вышла, чтобы приветствовать старого короля-тирана. Задняя дверца «ЗИЛа» распахнулась, выдвинулись ступеньки, и первыми выскочили два его помощника, одновременно выполняющие обязанности телохранителей. В своих элегантных черных костюмах и оправленных в серебро очках они вы­глядели точь-в-точь как гангстеры из фильма. Джастина и бровью не повела при их появлении. В этом месте в них не было необходимости, и отец это пре­красно знал. Возможно, он слегка изменил свой мозг, чтобы казаться более суровым, чем был на самом деле. Последний его процесс омоложения в семейном биогенетическом центре длился дольше, чем обычно.

Гор Бурнелли выбрался из машины и понюхал воздух.

— Чертов Сиэтл, опять этот проклятый дождь, — проворчал он. С неба сыпалась мелкая изморось, и с хвойных деревьев, посаженных вокруг навеса, постоянно капала вода. — Не понимаю, почему бы нам не перенести этот дом в Англию. Погода та же, а пиво там лучше.

Джастина обняла отца.

— Перестань, папа. Этот уик-энд и так будет для меня нелегким, неужели придется еще и тебя держать в форме?

Он попытался усмехнуться. Но с новым лицом это было нелегко. Джастина еще могла разглядеть его естественные черты, и в нынешнем двадцатилетнем состоянии он был бы поразительно красив. Густые светлые волосы после стриж­ки уже начали отрастать и завиваться. Но огромное количество и сложность ОС-татуировок привели к тому, что линии слились меду собой и образовали сплошную золотую маску, как у древнеегипетского фараона.