Трон из костей дракона - Тэд Уильямс

Барон тихо покачал головой, и его бусы тихо зазвенели.

— Я в большом смущении, мой лорд. Как случилось, что вы не знаете? Еще вчера я отправил депешу в Санкеллан Магистревис с моим самым верным гонцом. Я сообщил Леобардису, что вы выступаете против Элиаса и, по моему мнению, он должен привести людей на подмогу.

— Что? — Изгримнур вскочил. Он и принц были одинаково потрясены. Они стояли, нависая над испуганным Дивисаллисом, лица их напоминали лица людей, попавших ночью в засаду.

— Но, мой принц, я сообщил вам. По крайней мере, поскольку мне посоветовали не беспокоить вас, я отправил послание с моей печатью в ваши покои. Вы, разумеется, прочли его?

— Благословенный Узирис и Мать Его! — Джошуа хлопнул себя по бедру. — Мне некого винить, кроме себя самого. Оно и сейчас лежит у меня на столе. Деорнот вручил его мне, но я собирался дождаться более удобного часа. Я просто забыл о нем. Но это не страшно, а то, что вы сообщили нам, — превосходно.

— Вы считаете, что Леобардис приедет? — подозрительно спросил Изгримнур. — Почему вы так уверены? Раньше вы, по-моему, сами сильно сомневались в этом.

— Герцог Изгримнур, — тон Дивисаллиса был ледяным, — надеюсь, вы понимаете, что я только исполнял свой долг. В действительности герцог Леобардис уже давно склонялся к тому, чтобы поддержать принца Джошуа. Более того, он был крайне недоволен неоправданной дерзостью Элиаса. Войска уже несколько недель готовы к бою.

— Тогда зачем было посылать вас сюда? — спросил Джошуа. — Что он надеялся узнать здесь, чего я не мог сообщить ему через посланников?

— Он не ждал ничего нового, — ответил Дивисаллис. — Хотя мы и получили здесь гораздо больше новых сведений, чем кто-нибудь мог предположить. Нет, я был послан более для того, чтобы устроить небольшое представление некоторым людям в Наббане.

— Есть разногласия между вассалами? — сверкнув глазами, спросил Джошуа.

— Конечно, но в этом нет ничего необычного… и не в этом первопричина моей миссии. Она в том, чтобы подорвать сопротивление более близкого герцогу человека, — тут, хотя в маленькой комнатке явно не было никого, кроме них троих, Дивисаллис огляделся по сторонам. — Это его жена и сын ни в коем случае не желают его союза с вами.

— Вы имеете в виду старшего, Бенигариса?

— Да, а иначе бы он или один из младших сыновей Леобардиса был здесь вместо меня, — барон пожал плечами. — Бенигарису многое нравится в правлении Элиаса, так же, как и герцогине Нессаланте… — Наббанаец снова пожал плечами.

— Она тоже отдает предпочтение шансам Верховного короля, — горько улыбнулся Джошуа. — Нессаланта — умная женщина. Жаль, что ей придется волей-неволей подчиниться выбору своего мужа. Она вполне может оказаться права в своих опасениях.

— Джошуа! — Изгримнур был шокирован.

— Я только шучу, старый друг, — сказал принц, но выражение его лица свидетельствовало об обратном. — Так что, герцог выйдет нам на помощь, добрый Дивисаллис?

— Так скоро, как только возможно, принц Джошуа. И сливки наббанайского рыцарства будут в его свите.

— И большой отряд копьеносцев и лучников, я надеюсь. Что ж, да будет милость Эйдона со всеми нами, барон.

Они с герцогом распрощались с Дивисаллисом и вышли в темный коридор. Яркие краски жилища наббанайца остались позади, как сон, оставленный за порогом пробуждения.

— Есть человек, которого очень обрадует эта новость, Изгримнур.

Герцог вопросительно поднял брови.

— Моя племянница Мириамель была очень расстроена, когда узнала, что Леобардис колеблется. Нессаланта все-таки ее тетка. Принцесса действительно очень обрадуется этому известию.

— Тогда пойдем и расскажем ей, — предложил Изгримнур, взяв Джошуа под локоть и направляя его ко двору замка. — Она, наверное, с другими придворными дамами. Я устал глазеть на бородатых солдат. Я, конечно, старый человек, но иногда приятно бывает повидать парочку-другую красивых леди.

— Пусть так, — улыбнулся Джошуа, и это была первая искренняя улыбка, которую видел у него Изгримнур за последние несколько лет. — А потом мы навестим твою жену, и ты сможешь и ей рассказать о своей неувядающей любви к дамам.

— Принц Джошуа, — вкрадчиво сказал старый герцог. — Я никогда не буду до такой степени стар и немощен, чтобы не суметь надрать тебе уши. И ты можешь в этом убедиться!

— Не сейчас, дядюшка, — усмехнулся Джошуа. — Мне они понадобятся сегодня, чтобы по достоинству оценить то, что ответит тебе Гутрун.

Легкий ветер с воды приносил запах кипариса. Тиамак, вытирая со лба капли пота, мысленно благодарил Того, Кто Всегда Ступает По Пескам, за это неожиданно прохладное дуновение. Возвращаясь после ежедневной проверки ловушек, он чувствовал, как воздух Вранна застыл в ожидании бури. Это был горячий, злой воздух, неотступный, как крокодил, который кружит возле давшего течь ялика.

Тиамак снова вытер лоб и взял пиалу чая из желтого корня, которая томилась на раскаленном камне. Прихлебывая чай, обжигавший его потрескавшиеся губы, он раздумывал, что же ему делать.

Это странное послание Моргенса так расстроило его! Целыми днями угрожающие слова доктора грохотали у него в голове, как камешки в пустой тыкве, направлял ли он маленькую лодку через протоки Вранна, или плыл на рынок в Кванитупул, торговый городок, притулившийся у ручья, вытекавшего из озера Эдна. Трехдневное путешествие на плоскодонке в Кванитупул он предпринимал каждое новолуние, используя свои необычные познания для извлечения выгоды из рыночной торговли. Он помогал незадачливым враннским торговцам заключать сделки с наббанайскими и пирруинскими купцами, которые появлялись в прибрежных селениях Вранна. Утомительное путешествие в Кванитупул было необходимостью, даже если удавалось заработать всего несколько монет и мешочек риса. Рис он использовал в качестве гарнира к случайному крабу, слишком глупому или слишком самонадеянному, чтобы избежать его ловушек. Но на подобную любезность крабов трудно было рассчитывать, так что обычное меню Тиамака составляли рыба и коренья.

Скорчившись в крошечном домике, выстроенном на баньяне, в сотый раз озабоченно перечитывая послание Моргенса, он мысленно перенесся назад, на шумные холмистые улицы Анзис Пелиппе, столицы Пирруина, где он впервые встретил старого доктора.

Так же ясно, как гам и суету огромного торгового порта, в сто, во много сотен раз превосходящего по размерам Кванитупул, во что никогда бы не поверили его соплеменники, провинциальная деревенщина, — Тиамак помнил запахи, миллионы удивительных запахов: сырой соленый запах причала с пряным привкусом от рыболовецких судов, ароматы уличных жаровен, у которых бородатые островитяне предлагали нанизанную на палочки хрустящую сочную баранину, запах мускуса от потных конец, грызущих удила, чьи надменные хозяева, солдаты и купцы, нагло гарцевали на них по булыжной мостовой, заставляя пешеходов разбегаться в разные стороны, и, конечно, щекочущие ароматы шафрана и имбиря, корицы и кардамона, клубившиеся в районе улицы Пряностей, словно экзотические благовония.