История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта - Юрий Александрович Молин

сестрой. В 17 часов Елена Павловна тихо вошла в кабинет-спальню, присела на кресло у постели, прижалась прекрасным лицом к пышной бакенбарде… Глядели друг на друга, глаза в глаза, не отрываясь. Уставшая от потерь, она чутким сердцем поняла, что близится неотвратимое. Завела разговор о благотворительных делах, пересыпая его шутками и петербургскими новостями. Николай уже не слушал. Тихо сжал ей руку, другой, дрожащей, провел по ставшему родным лицу привычным ласковым жестом: «Благодарю!» Потом, после некоторого усилия, вспоминая, видимо, ушедшего в лучший мир любимого брата Михаила, добавил: «…теперь и мне пришло время. Скажите мой сердечный поклон Кате[169]. Ей и ему[170], им обоим…» (Блудов Д.Н., 2000). Скорее прочла по губам, чем услышала: «Прощайте, мадам Михаил…[171]». Ей хватило сил и воли низко склониться в поклоне, иначе Государь увидел бы лицо, мокрое от слез. Молча, сжав губы, чтобы не разразиться рыданиями, уходила и крестила, крестила без конца могучую фигуру под простой шинелью, из-под которой безжизненно светилась только что касавшаяся ее рука. И только за дверью кабинета выдержка оставила ее – Елена Павловна упала на руки генерал-адъютантов.

После смерти мужа, а затем Николая I самыми близкими среди Романовых стали для Елены Павловны дочь Екатерина и племянники Александр и Константин. Если от Императора всех отделяла понятная официальная дистанция, то с Константином Николаевичем Великую Княгиню связывали не только родственные, но и политические взгляды. Общались они часто и неформально. В Дневнике К.Н. Романова имя тетушки встречается очень часто. Перелистаем записи предгрозового для России 1860 года. Именно он стал главным в череде лет, предваривших судьбоносную реформу. «2 мая. Имел обыкновенный доклад у Саши. После отправился на чугунке в город. На станции переоделся в полную форму и ездил прощаться к Елене Павловне, которая на этой неделе едет за границу…». «18 сентября… ездили с жинкой по 11-часовому поезду в город к Елене Павловне поздравить ее с возвращением. У нее завтракали…». «27 декабря. Утром работал с Голицыным, Краббе и Головниным. Так как Комитета не было, остальное время оставался дома и занимался сам. Обедали всею семьею у Елены Павловны, и с Мишей и Марусей ужасно смеялись…». «28 декабря. Ради рождения Елены Павловны ездил к ней к обедне, после чего всею семьею там завтракали…».

Видимо, существует некая «перекличка поколений» в семьях, особенно людей, близких по духу, взглядам, жизненным целям. Об этом свидетельствует неослабный интерес, с которым в историческую фигуру Елены Павловны вглядывался через полвека еще один представитель либерального крыла большой романовской семьи, Великий Князь Константин Константинович. Тяжело болевший знаменитый поэт, переводчик, драматург, Президент Академии наук в конце жизни вынашивал идею книги о своих родных, живших в царствование Николая I, в том числе и о Елене Павловне. Запись из дневника К.Р.: «Духов День, 11 (мая). Нездоровилось. За день было несколько приступов спазматических болей в груди, действующих удручающим образом на настроение… В дневнике баронессы Раден за 1853 г. прочел, что 6 февраля в Большом театре на представлении “Риголетто” Великую Княгиню Елену Павловну в ложе навестили мои родители… Эдита Федоровна еще 9 лет до освобождения крестьян угадала в Папа будущего большого деятеля».

* * *

Очень скромная в своих личных потребностях, научившаяся себе во многом отказывать, Великая Княгиня умела по временам отдавать дань своему положению, устраивая блестящие праздники, чуждые торжественной скуки, отличавшиеся вкусом и оригинальностью замысла. Балы и маскарады, даже семейные ужины с ограниченным числом приглашенных, даваемые Еленой Павловной в Михайловском, Елагиноостровском и Павловском дворцах, имели феноменальный успех. Объяснялось это тщательной продуманностью подготовки, учетом интересов приглашенных, щедростью и открытостью хозяйки. Практически все ее великосветские современники, отечественные и зарубежные, оставили в дневниках и мемуарах восторженные отзывы о гостеприимстве Великой Княгини.

В «Дневнике» Н.П. Литвинова (1907), одного из воспитателей детей Александра II, имя Елены Павловны встречается многократно. Вот характерный фрагмент: «1865. 5 апреля, понедельник. Великий Князь Владимир Александрович обедал сегодня с Государем у Великой Княгини Елены Павловны… Я… застал его на подъезде в ожидании меня. Удивило то, что он так рано был готов, тогда как у Елены Павловны засиживались обыкновенно очень долго…». Вспоминая грандиозный февральский бал-маскарад 1844 года, устроенный в Михайловском дворце, М.А. Корф (2003), перечисляя великосветских участниц, особо выделявшихся остроумными и яркими костюмами, назвал и Великих Княжон Марию и Елизавету, дочерей хозяев. Они были веселы, жизнерадостны, приветствуя гостей, и изображали гномов. Казалось, им предстояла столь же блестящая, как этот бал, жизнь…

И после горестных утрат традиции остроумной беседы и интересных встреч сохранились по-прежнему, и в этих роскошных гостиных, с патриархальной обстановкой прежнего царствования, можно было видеть самых хорошеньких петербургских женщин в элегантных туалетах прямо с придворного бала или пышного празднества, за затянувшейся иногда до четырех часов утра беседой. Вельможи, дипломаты, военные, писатели, врачи, художники – все дружески встречались на общей почве: здесь всегда можно было узнать политические новости, услышать интересное обсуждение вопроса дня или только что появившейся книги; отсюда люди уходили отдохнувшие и оживленные. Как только гости переступали порог Михайловского дворца, они чувствовали себя свободнее и оживленнее, мысли становились смелей, разговор живей и остроумней. Серьезный и радушный прием Елены Павловны создавал атмосферу доброжелательства и гостеприимства, которой все дышали. Умной и вдохновенной душой этого гостеприимного салона была, несомненно, сама хозяйка. Перед началом вечера она, как опытный генерал на поле сражения, располагала большие кресла, а между ними легкие стулья, создавая уютные группы для собеседников; умела устроить так, что каждый из гостей естественно и как бы случайно оказывался в той группе или рядом с тем соседом, которые лучше всего к ним подходили. У нее в этом отношении был организаторский гений. Она, подобно усердной пчелке, порхала от одной группы гостей к другой, соединяя одних, разъединяя других, подхватывая остроумное слово, отмечая хорошенький туалет, организуя партию в карты для стариков, диспут для молодежи, вступая в разговор с какой-нибудь одинокой мамашей, представлявшей в высший свет скромную дочь-дебютантку, одним словом, доводя умение общаться в обществе до степени искусства.

Приемами у Елены Павловны восторгался А.С. Пушкин. Он с удовольствием бывал на ее балах и во время одного из них прочел посвященный хозяйке знаменитый экспромт «Циклоп», ставший эпиграфом к этой главе. Устраиваемые ею праздники часто выходили за стены дворцов в сады и парки Петербурга, где проходили благотворительные лотереи в пользу медицинских, педагогических и просветительных учреждений. Один из множества подобных примеров содержится в архивном деле РГИА «Ходатайство Великой Княгини Елены Павловны устроить в Летнем Саду в течение лета