Трактир на Пятницкой. Агония. Вариант «Омега» - Николай Иванович Леонов

просить не подумает, ты сам, по доброй воле, в лепешку расшибешься. Он потом только глянет: мол, ладно, согласен, ты тоже человек!

— Ты чего это вдруг? — Седов недоуменно смотрел на товарища.

— Я вот езжу, врываюсь в дома, людей бужу, ругаюсь! — Пухов повернулся к водителю, тот спокойно дремал, довольный подвернувшимися ночью клиентами. — Задумался, вспоминать начал, — спокойно продолжал Пухов. — В пятьдесят пятом он на сборах появился, еще никто, мальчонка, сопля худющая.

Седов задумчиво улыбался, согласно кивая.

— Смотрю, коечка у него заправлена образцово. Все посмеялись, а через неделю? Все заправляли, — как о великом событии сообщил Пухов. — Двое у нас покуривали, бросили…

— Точно… — мечтательно протянул Седов. — Помню, пришел как-то я поздно, Исаков приподнялся на кровати, глянул, снова лег. На следующий день в спарринге отказался работать.

— Все так было! — обрадовался поддержке приятеля Пухов. — Колька Севидов на Европе румыну посеченную бровь сорвал. Исаков с ним три года не здоровался… Я в пятьдесят девятом в финал первенства страны вышел, смотрю, у противника левая бровь подтекает, ни одного правого бокового не провел, проиграл. Из-за него, из-за Исакова! Он только похлопал меня по спине и подмигнул, разрешил дышать с ним одним воздухом. Эгоист?

— Точно, — согласился Седов радостно. — Кто у нас следующий? Поехали!

Пухов растерянно заморгал, вытащил блокнот, назвал водителю адрес, затем рассмеялся и спросил:

— Закурить осталось?

— Все. — Седов провел ладонью по карману. Водитель протянул Пухову пачку «Беломора»:

— Кого ищете, ребята?

— Друга. Срочно найти требуется. — Пухов вынул из пачки несколько штук.

Поднялся Исаков, как обычно, в половине восьмого, мышцы побаливали, в основном же чувствовал он себя вполне сносно. Под глазами только разлилась синева. В ожидании завтрака развернул «Советский спорт».

«На ринге экс-чемпион» — так назывался отчет о первом дне соревнований. Заканчивался он многозначительным вопросом: «Молодость или опыт?»

До чего же глупо! Исаков отложил газету. Вспомнились старые споры с этим корреспондентом. Как его фамилия? Исаков вновь развернул газету. В. Катушев. Да-да, Катушев. Он был страстным поклонником восходящих «звезд». Стоило неизвестному парню прилично выступить, как Катушев разражался хвалебной статьей. Заслуги чемпиона ставились под сомнение. Катушев писал о них снисходительно, перечисляя их победы панихидным тоном. Его любимым лозунгом было: «Дорогу молодым!» Он был искренен, восторженно верил, что открывает нового олимпийца. Почему-то на меньшее он никогда не соглашался. Молодые ребята, подхлестываемые его звонкими фразами, пытались перескочить через ступеньку. Катушев забывал их быстро. Забывал сразу. Молодых много, не этот, так тот. Дорогу молодым! Не важно, что у способного парня закружилась голова, он сошел с ринга, практически не выходя на него. Есть другие. Дорогу молодым!

Исаков решил дать ему бой. Пытался объяснить, что молодость лишь потенциал, лишь упорный труд, творческий союз с ветеранами может принести результат. Говорил, что не стоит мечтать об олимпийской короне раньше времени, в спорте каждую ступеньку необходимо брать с боя. Тогда Катушев обвинил Исакова в заземленности и бескрылости.

Наташа поставила перед ним тарелку с большим куском непрожаренного мяса и чашку кофе.

— Сахар не класть?

— Положи, малыш, я в весе.

— В три часа в «Баррикадах» новые мультяшки. Я взяла на работе отгул.

— Ты у меня, Наташа, тренером можешь работать. — Исаков разрезал мясо, убедился, что оно достаточно сырое, удовлетворенно кивнул. — Наталка, знаешь, что делают молодые боксеры перед боем, когда хотят скрыть мандраж? — спросил Исаков.

— Ты противный малый, Исаков. Когда ты нервничаешь, ты зеваешь. Во весь рот. — Наташа села напротив и начала завтракать. — Так пойдем на мультяшки?

— Не могу. Надо быть на работе.

— На дни боев освободить не могут? Без тебя МУР не обойдется?

— Обойдется. К сожалению. В другой раз, малыш. Сегодня дел много.

Отдел, которым руководил полковник Хромов, занимался раскрытием особо опасных преступлений. Раскрывая одно преступление, разыскивая конкретных преступников, в большинстве случаев сталкиваешься с совершенно другими делами и людьми, поэтому в производстве у любого инспектора уголовного розыска накапливаются основные дела и побочные. Все они требуют времени и сил, следователь торопит, прокурор и начальник проверяют. В этот день Исаков решил просмотреть материалы, скопившиеся в группе, так как показатели оставляли желать лучшего.

Начал он с Виктора и сразу натолкнулся на дело, которым, по его мнению, не следовало заниматься в Управлении уголовного розыска. Подростки ломали телефонные автоматы, наносили огромный вред, однако Исаков считал, что материал следует передать в районное отделение милиции.

Мягков пытался его отговорить:

— Петр, пускай Виктор доведет дело. Он сам нашел этих ребят, сам расколол. Они, паршивцы, в округе телефонов с полсотни разломали. Пятьдесят раскрытых краж…

— Не стыдно? — перебил Исаков.

— Нет. Такой учет работы придумал не я. Конечно, Николай Иванович скажет, что мы ерундой занимаемся. Когда же итоги подведут, все забудут, что это были телефоны-автоматы…

Исаков передал Виктору папку с материалами:

— Отдай в отделение по месту совершения преступления. Пусть другие процент раскрываемости таким образом повышают.

— Петр Алексеевич, я работал по грабежам, вышел на ребят случайно.

— Молодец. — Исаков поправил темные очки. — Когда отделение закончит расследование, пройдись по школам, поговори с педагогами, с ребятами. — Он помолчал. — А сейчас сходи в буфет, нам поговорить надо.

Исаков считал неудобным выговаривать старшим товарищам в присутствии совсем еще молодого сотрудника. И в таких случаях выпроваживал его довольно бесцеремонно.

Когда Виктор вышел, Попов, до этого молча сидевший на диване, сказал:

— Зря, Петр. Виктор — парень отличный. — Он вынул изо рта мундштук, нехотя добавил: — С ним мягче надо.

— Хорошо… хорошо… Лучше скажите, чем вы сейчас занимаетесь, — резко спросил Исаков.

— Ломбарды проверяю. Пытаюсь вещички найти. По делу Голиковой.

— Такое старье ломбард не принимает. Зря время теряете.

— Планчик-то Николай Иванович утверждал. Он в разыскном деле профессор. — Попов кашлянул. — Если по-вашему, то заслуженный мастер спорта.

Исаков весело рассмеялся; Мягков, которого угнетала напряженная атмосфера, обрадованно поддержал Исакова; Попов решил, что пошутил удачно, заулыбался.

— С какого числа ломбарды проверяете? — оборвал веселье Исаков.

— Пятый день. Там, знаешь ли, есть где повозиться, — снова ощетинился Попов.

— Повозиться в последнее время вы стали мастера.

Попов поднялся, одернул пиджак, посмотрел на Исакова удивленно. В таком тоне с Поповым не разговаривал даже комиссар.

Старый инспектор тяжело пошел к двери, оглянулся, снова долго посмотрел на Петра.

— Теперь за меня возьмешься? — спросил Мягков.

Исаков не ответил, снял очки, потер ладонями лицо и спросил:

— Поедем в район?

Мягков посмотрел на льющийся из окна солнечный свет, на Исакова и, помявшись, ответил:

— Давай я один съезжу. Жарко сегодня. — он хотел добавить, что надо беречь силы, ведь вечером бой, но, зная, что Исакову ничего доказать нельзя, промолчал.

В