Серебряные фонтаны - Биверли Хьюздон

– За свою... неверность? – заикаясь, спросил он.

– Нет, она никогда не позволяла себе неверности, даже больше, чем я, – я увидела, как перед ним складывается новый узор.

– Так за что же она хотела просить у меня прощения?

– За то, что обманула тебя, выходя за тебя замуж.

– Но... я же простил ей это.

– Она все еще чувствовала свою вину, – я знала, что я права, но здесь было и большее. – И еще она хотела просить прощения за то, что не могла любить тебя так, как жена должна любить мужа. – Лео, не спускал глаз с моего лица. Я тихо добавила: – Смею сказать, что еще она хотела поблагодарить тебя за то, что ты дал ее сыну имя, – но тут она узнала, что ты читал ее дневник, поэтому сказала Терезе, что нет мужчины, который простит такое, и не послала за тобой.

– Если только... если только собиралась.

– Но она, попыталась сделать другое, – быстро сказала я. – Вместо этого она передала послание мне, твоей второй жене.

– Могу я узнать, в чем заключается это послание? – медленно спросил Лео.

– Да. Я скажу тебе ее точные слова, – и я сказала слова, которые Тереза передала мне. – «Мадам, новая жена Леонида, пожалуйста, умоляю вас, дайте ему любовь, которой не могла дать я».

Глаза Лео закрылись, его затрясло от облегчения. Когда, он наконец успокоился, то взглянул на меня и печально сказал:

– Но и ты не можешь дать мне эту любовь.

– Лео, я могу дать ее тебе – но ты не хочешь ее взять. Я встала и ушла, оставив его наедине с воспоминаниями.

Я не видела Лео до полудня. Я была в детской с детьми, когда он пришел взглянуть на них. Флора и Роза, как обычно, подбежали к нему, и Флора подбежала к нему первой. Я увидела выражение лица Лео, когда он глядел на внучку своей первой жены. Наконец-то он примирился с Жанеттой. С ней, но не со мной. Его голос был официальным, когда он обратился ко мне, не отводя взгляда, от своих дочерей:

– Ты не возражаешь, если дочери поедут со мной на домашнюю ферму сегодня после обеда? Конечно, если у тебя на них нет других планов. Мне нужно повидать Арнотта, – Лео ушел, не добавив ни слова. Он любил меня, но не мог простить. Слеза капнула на розовую щечку Джеки – все было бесполезно.

Но все-таки теперь между нами установилось понимание. За ужином Лео разговаривал со мной – пусть только о погоде и детях, но мы разговаривали. Когда слуги оставили нас наедине с десертом и Лео начал чистить свой обычный апельсин, я заметила, что он посматривает на меня.

– Я попытаюсь, Эми, – сказал он тихо. – Я попытаюсь проявить благоразумие и разобраться с прошлым, – он выглядел таким несчастным, что я не могла найти слов, а только проглотила слезы.

Доев апельсин, Лео встал и открыл передо мной дверь.

– Я буду пить кофе здесь, внизу, – сказал он. – Не жди меня, потому что потом я надолго уйду гулять с Неллой. Доброй ночи.

Пробормотав что-то в ответ, я вышла мимо Лео в коридор и услышала, как дверь сзади захлопнулась за мной.

Сомнение, подозрение, обида – все было написано на его лице, но я знала, что под ними скрывалась любовь.

В последующие недели мне казалось, что я хожу по яичной скорлупе. Мне нужно было выразить Лео свою любовь, но, тем не менее, не следовало быть слишком навязчивой. Я ждала, пока он сделает первые шаги, хотя это было трудно, потому что в прошлом я всегда сама шла ему навстречу. Очень медленно, но Лео все же делал их – приглашение в кабинет, обсуждение каких-то дел имения с ним и мистером Селби, предложение мне с Джеки, тоже поехать на домашнюю ферму, когда он брал с собой девочек, просьба о разрешении попить кофе у меня в гостиной, совместная прогулка по розовому парку.

Как-то вечером я гуляла с ним по парку и, смущаясь, как девчонка, рассказала ему о своих мечтах – о другом прошлом, нашем совместном прошлом. Лео молча выслушал меня, а затем покачал головой:

– Нет, Эми, – подняв лицо вверх, он взглянул вдаль, на легкие облака, набегающие на нарождающийся месяц. – Ты гадаешь, мечтал ли я тоже, как и ты? Но ведь прошлое не изменишь, особенно наше с тобой прошлое. Каким я был, таким и был, я никогда не вручил бы себя женщине.

– Если только она не была в отчаянном положении.

– Да. Это была единственная возможность. Признавая это, мне легче глядеть в лицо последствиям. Я пытаюсь, Эми, пытаюсь, – впереди нас запел соловей, мы оба пошли на эту дивную песню, и пришли к золотистой розе, моей розе. Первые бутоны уже раскрылись, и я нагнулась над ними, чтобы вдохнуть их тонкий лимонный запах. Лео сказал за моей спиной: – Я подарил тебе золотую розу, но символ любви и страсти – красная роза, – тихим голосом он стал цитировать: – «Если ты хочешь красную розу, тебе нужно создать ее из музыки и лунного света, а затем пропитать собственной кровью». Есть лунный свет и соловьиная песня, но их мало. Я должен научиться давать тебе и тот, последний подарок, – его рука, прикоснулась к моей, но не успела я ответить, как она опустилась и погладила золотистую голову Неллы. – Идем, Нелла, пора возвращаться.

Мы вошли в дом, а затем поднялись наверх, каждый в свою спальню. Бабушка Битере была права – все было бы гораздо легче, если бы мы делили комнату и постель. Но каким Лео был, таким он и был. Для него не было ничего легкого с тех пор, как он прочитал дневник Жанетты – или даже с тех пор, как появился на свет. На нем было клеймо, как и на мне, поэтому я понимала его. А пока я одиноко лежала в постели, меня тянуло заключить его в объятия, но я сознавала, что сейчас он прав – ему нужно самому разобраться с прошлым.

В эту ночь у меня пришли месячные. Хоть я и знала, что в этом месяце нет надежды на ребенка, они были признаком отдаления между мной и Лео. Незачем было даже говорить ему о них. В темноте я позволила себе удовольствие всплакнуть.

Наутро я чувствовала себя больной и слабой – я уже сильно кровила. Я сознавала, что пора бы мне перестать бояться крови, но все-таки мне было не по себе. Кровь всегда заставляла меня вспоминать о Димпси, об ее, полных отчаяния глазах, умоляющих меня о спасении за мгновение до того, как опустился мясницкий нож.

Лео раньше меня пришел повидать детей, а когда я спустилась к завтраку, мистер Уоллис сообщил мне, что он уже уехал.

– Наверное, сегодня он отправился в Пеннингс, моя леди.

Подойдя к подносу, я открыла крышку первого блюда – и увидела жареную свинину. Я поперхнулась и уронила крышку. Хоть я и заставила себя проглотить несколько кусков, в конце еды меня мутило.

Я была внизу, в комнате Клары, когда в дверь постучал Лео. Он огляделся и сказал, не глядя на меня:

– Эми, обычно со мной в Пеннингс ездит Селби, но сегодня ему некогда. Он сказал, что ты будешь полезнее его, потому что недавно занималась делами с Парри, и предложил мне обратиться к тебе.

– Конечно, я поеду, если ты так хочешь, – мгновенно отозвалась я.