Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. Том II. 1802-1812 - Альфред Мэхэн

Нейтральные суда поэтому продолжали открыто допускаться в Голландию, и требования Наполеона об их конфискации не выполнялись. Кроме того, здесь была чрезвычайно развита контрабанда, для которой характер берега и близость к Англии представляли широкое поприще. Из Голландии товары обыкновенно находили без больших затруднений доступ во Францию, хотя в двух случаях Наполеон, для того чтобы наказать Голландию за своеволие, запер для нее границы своей страны. «Ваше величество – писал он Людовику, – воспользовались моментом, когда я был озабочен трудными делами на континенте, для того чтобы позволить возобновление сношений между Голландией и Англией и нарушить законы блокады, представляющей единственное средство для нанесения серьезного вреда этой враждебной нам державе. Я показал свое неудовольствие на вас, запретив вам доступ во Францию, и дал вам понять, что, не прибегая к своим армиям, я мог бы, закрыв для Голландии Рейн, Везер, Шельду и Маас, поставить ее в положение более критическое, чем объявлением ей войны. Я так изолировал ее, чтобы уничтожить ее. Удар тяжело отозвался в Голландии. Ваше величество обратились к моему великодушию… Я снял линию таможен, но Ваше величество возвратились к своей прежней системе. Правда, что я был тогда в Вене, и на руках у меня была серьезная война. Все американские суда, которые входили в порты Голландии, в то время как они были изгнаны из портов Франции, были приняты Нашим величеством. Я был обязан во второй раз закрыть свои таможни для голландской торговли… Я не буду скрывать своего намерения вновь присоединить Голландию к Франции и обложить войсками ее территорию, так как это будет самым тяжелым ударом, какой я могу нанести Англии».[201]Он согласился, однако, отсрочить исполнение этой угрозы под условием, чтобы существующие склады колониальных товаров были конфискованы, так же как и грузы американских судов.

О важной роли, какую играли в предшествующей войне Бремен и Гамбург как коммерческие центры и складочные пункты для континентальной торговли, упомянуто было уже выше. До известной степени они еще и теперь исполняли ту же функцию, но при сильно изменившихся условиях. Политические перемены, последовавшие за войной в 1806 и 1807 годах, и присутствие французских войск в прусских крепостях и по всей Северной Германии, привели к тому, что упомянутые города, подобно Пруссии, сделались покорными воле Наполеона. С формальной стороны континентальная блокада распространилась по всей этой области, как и в Голландии; везде корабли и товары, пришедшие из Великобритании, были запрещены и должны быть конфискованы, где бы они ни были найдены.[202]

Все берега Северного моря, Дании и – при содействии царя – берега Балтики входили в область такого запрещения. Французскому посланнику в Гамбурге приходилось заниматься главным образом или требованием субсидии – деньгами или натурой – для французских войск, или настаиванием, в значительной мере против своего желания, на более строгих мерах к воспрепятствованию ввоза в порт британских товаров. Затруднения, причинявшиеся континентальным государствам этими стеснительными требованиями, были весьма велики даже и в то время, когда Наполеон был сильно озабочен другими вопросами; но единодушие всего населения в пассивном сопротивлении этим требованиям, деятельность контрабандных судов и взяточничество, которое всегда процветает в таможнях и растет вместе с пошлинами, содействовали смягчению Лишений потребителей. Берега Северного моря, между устьями Эмса, Везера и Эльбы, а также Датской Голштинии, низкие и малодоступные для больших судов, а потому способствующие развитию мелких ботов, и требующие от мореходов знания местных условий. Это способствовало развитию контрабанды; так же, как многочисленность рыбаков и гряда близлежащих островов, куда не распространялась деятельность обыкновенного таможенного чиновника.

Для поддержания этой контрабандной торговли, британцы 5 сентября 1807 года захватили Гельголанд и обратили его в склад товаров, которые назначались для ввоза в Германию или Голштинию. «Гарнизон из шестисот человек защищал остров, и военные корабли крейсировали постоянно в его соседстве. Оттуда Контрабандисты получали товар, которым снабжали континент через живших по побережью фермеров, сбывавших его ночью многочисленным комиссионерам; последние распространяли его далеко во все стороны. Население помогало контрабандистам, содействовало им в борьбе с таможенными чиновниками и в подкупе последних». Между Голштинией и Гамбургом возникла тайная линия таможен, но запретные товары прорывались через все барьеры. «Свыше шести тысяч человек низшего и среднего классов занимались тем, что более двадцати раз в день совершали путь из Голштинии в Гамбург. Наказания и конфискации постигали пойманных; но это не положило конца неустанной борьбе против фискальной тирании, иногда хитростью, иногда силою». От пяти до шести сотен женщин, нанятых гамбургскими купцами, ежедневно переносили в город кофе и другие продукты, по четырнадцати фунтов каждая, скрывая их под одеждой.

В Балтийском море положение дел было несколько иное. Многое было там в зависимости от того, удовольствуется ли царь исполнением буквы своих Тильзитский и Эрфуртских обязательств, или будет решительно настаивать на прекращении торговли с Великобританией. Последнее, однако, было невозможно для Александра. Порывистый и властолюбивый, он все-таки не имел в достаточной степени твердости характера, необходимой для того, чтобы не считаться с холодным неодобрением со стороны знати и нуждами своих подданных. В беседе с Наполеоном под влиянием его личного обаяния и его заманчивых обещаний казалось возможным то, что в уединении двора и при отсутствии симпатии со стороны окружающих оказалось невыносимо тяжелым; да и сам Наполеон не облегчал задачи верностью своему слову. Правда, строгие декреты были изданы и британский флаг действительно исключен из русских портов; но острая меркантильная сообразительность заинтересованных лиц скоро позволила им понять, что не будут практиковаться ни слишком любопытный осмотр корабельных бумаг,[203]ни настойчивые препятствия к вывозу тех национальных продуктов, которые, будучи существенными для Великобритании в практике ее деятельности, как владычицы морей, были не менее существенным источником благосостояния России. В самом деле, спрос Британии на морские припасы и обмен их на британские капиталы были первоклассными элементами этого благосостояния; и поэтому уже отказ от тех выгод, без которых Царь решил обойтись, был не легкой жертвой.