Черный ферзь - Михаил Савеличев

Взгляд. Точнее, даже не сам взгляд, а его след, словно всплывающий из пучин дасбут вдруг получил внезапную команду на погружение, и пенный взрез, обозначивший появление белой рубки, тут же прервался, расплываясь по свинцовой поверхности лишь пеной да пузырями. Крошечные, слезящиеся глазки, обретающие к глубокой ветхости всю ту же младенческую голубизну, только теперь изрядно выцветшую, глазки, которыми старик смотрел на Свордена Ферца с унижающим почтением, на мгновение явили неопровержимое доказательство стальной воли и трезвости ума собеседника.

– Умгекеркехертфлакш, – процедил Человек-поперек-себя-шире, отбросил фляжку и запустил руку в очередной карман.

Сворден Ферц прыгнул. Естественно без разбега, без подготовки и, к тому же, из чертовски невыгодного положения. Окажись старик порезвее, он мог бы прервать полет столь нежеланного гостя, сдернув того за лодыжку обратно на лестницу и впечатав всей массой в металлические ступени. Лестница бы выдержала, а вот сам Сворден Ферц? Да и смог ли он противопоставить старику нечто еще, кроме вот такого, как ни крути, трусливого бегства?

Он помнил последнее увиденное движение старика – так тянутся не за снадобьем из гнилой печения зверя Пэх, а только за оружием. Против огнестрела не попрешь. И не убежишь. Никаких шансов. Лестница слишком плавно огибает Белый клык. Его спина – прекрасная мишень даже для дрожащих стариковских рук. Однако, почему дрожащих?! Более вероятно, что старикан в прекрасной физической и психологической форме и не будет чересчур сентиментальничать, прожигая насквозь чертовски настойчивого посетителя!

– Эй, ты где? – удивленно-дружелюбно спросил старик. – Циркач, опять твои фокусы? Уж больно ты резв, за тобой не угонишься, кехертфлакш. Не исчезай, поговорить надо, – металлические нотки готового на все человека спрятались под убаюкивающей бархатистостью старческой немощности. – И таблеток у меня нет, все на подъем да на спуск потратил… Говорил же тебе, мол, сооруди чего попроще – лифт, а лучше вообще камеру переброски поставь. Не наше это стариковское дело по лестницам вышагивать, ох, не наше!

Ноги дьявольски болели. Кто-то бесцеремонно уселся ему на спину и методично вгонял толстые ржавые гвозди в икры – от пятки до подколенной ямки. Ни пошевельнуться, ни стряхнуть злобное создание. Боль переполняла мышцы ног, и воля уже не могла ее сдерживать, постепенно уступая плацдарм за плацдармом бессильно лежащего на верхнем пролете лестницы тела.

Прыжок вверх уже не казался удачным решением. Сворден Ферц вспомнил ощущение воздуха, сгустившегося до стылой шуги, сквозь которую он продавливался, как продавливается через плотную водно-льдистую суспензию всплывающий из тьмы океана водолаз, ощущая на горле крепкую хватку асфиксии. Инерция полета и неумолимая гравитация растягивали и скручивали, с одинаковой безжалостностью раздирая к спасению и гибели.

Вероятному спасению и не такой уж – гибели, поправил себя Сворден Ферц. Ему вполне могло не хватить расстояния в толщину пальца, и тогда руки скользнули бы по металлу, давая старт падению. Что мог ему сделать назойливый старикашка?!

Пролет впереди вспучился, налился красным волдырем и оглушительно лопнул разбрызгивая в стороны раскаленные брызги металла. Лестница застонала, всколыхнулась, задергалась, точно разрубленная змея, а огненное копье вонзилось в подбрюшие следующего лестничного витка, так же легко разорвала и его, уходя все выше и выше.

– Эй, Циркач, – позвал снизу старик, – как насчет акробатических трюков? Выдюжишь? А то все фокусы, да фокусы – стакан исчезни, стакан появись! Скучновато для вашего шапито, огонька бы добавить, хе-хе-хе! Чего молчишь, а? Очередную каверзу придумываешь? Еще какой-нибудь страх на меня напустить?

Оказалось, что запасы боли в теле ограничены. Она приливной волной накрыла его полностью, но тут же обмелела и откатила, оставляя лишь кое-где онемелые уплотнения отходивших от судорог мышц.

– Так ведь на меня ваши штучки не действуют, – устало сказал старик. – Эх-хе-хе… – Свордену Ферцу показалось что тот тяжело опустился на лестницу, ощупывая карманы и карманчики в поисках снадобья. – Штучки, – повторил старик. – Вот именно, штучки! Когда мы штурмовали планеты, продирались сквозь атмосферные бури, взлетали и падали в кипящую нефть, и все ради… ради… Это были не штучки. Это был героизм! От такого героизма даже у Него руки тряслись… Представляешь, Циркач? Он кашу берет, а у него руки ходуном ходят, ложка в тарелку не попадает… И все понятно! Ты понимаешь – понятно!

Потрескивание нарастало. Сворден Ферц осторожно и как можно более бесшумно сел, морщась от микровзрывов боли. Словно великан, порвав тысячи веревок, привязывающих его к земле, оказался под градом крошечных стрел.

Лестница восстанавливалась. Через безобразную дыру с двух сторон тянулись тонкие серебристые нити, похожие на усики насекомого, ощупывающие неодолимую преграду, где-то на середине они встречались, свивались в единое целое, утолщались, а затем выбрасывали множество боковых отростков, которые так же сплетались, утолщались, все плотнее и плотнее перекрывая разрыв шевелящимся металлическим плетением.

– Просто и понятно. Понятно и просто. Вот цель, достижение которой принесет счастье человечеству. Вот преграда, которую надо героически преодолеть. И все! Понимаешь? Все! Никакого этого вашего морализаторства, ничего личного… Откуда оно вообще взялось?! – крикнул снизу старик, и от его голоса серебряные нити завибрировали, рождая неожиданно нежный звук. – Кому это вообще было нужно? Неужели в ойкумене больше дел нет, кроме как спрямлять чужие исторические пути да решать неразрешимые моральные проблемы?! С каких пор мелкие личные заботы вдруг приобрели вселенский масштаб?! – голос у него сорвался, перешел в хрип и тяжкий кашель.

Дыра окончательно затянулась блестящей заплаткой, которая вспучилась регулярными выступами, и вот уже возникли широкие ступени, приглашая к продолжению пути. Медленнее всего нарастали перила, достигая нужного места пускавшие вниз сложное переплетение решетки, похожей на увитую листочками изгородь.

– Экспедиция на последнюю планету… погружение в черные дыры… парадоксальная планета… межгалактические перелеты… Сколько дел, сколько тайн, сколько героизма… Следы погибших цивилизаций… Бушующие атмосферы… Кехертфлакш, да одна паршивая бактерия в атмосфере планет-гигантов в системах голубых звезд перевесит все ваши ковчеги и саркофаги… – старческое бормотание становилось все тише и тише.

Виток за витком Сворден Ферц приближался к вершине Белого Клыка, и странная оптическая иллюзия все увереннее одерживала верх над бесконечной поверхностью Флакша. Казалось, что мир сдувается, скукоживается, будто разрисованный воздушный шарик, из которого выпускают воздух, отчего расплывчатые картинки на его резиновой поверхности вдруг начинают обретать резкость линий в ущерб размеру.

Еще немного, и в пределах вытянутой руки окажутся крепости Дансельреха – оправленные пеной штормового прибоя скалы, похожие на зубы, торчащие из челюсти издохшего хищника. Еще несколько шагов, и можно будет дотянуться до Стромданга – гигантского водоворота в изначалье Блошланга, великого потока, связующего мир в единое, безначальное и бесконечное целое. Ему даже казалось, что он ощущает свежесть нескончаемого шторма, а волосы электризуются от близких грозовых разрядов, так что пригладь их ладонью и ощутишь покалывание на коже и услышишь тихий треск статического электричества.