Адский рай - Владимир Колычев

– Ну зачем же так сразу? – нахмурился капитан.

– Я не знаю, кому перешел дорогу мой друг, но я могу найти этого человека. Остановить меня может только смерть. А мелкие подставы не пройдут… Майор Осипов уже пробил, кто я такой?

– Майор Осипов? – заметно напрягся Рябоконь.

– Мое начальство знает, где я. Если со мной что-то случится… Осипов знает, что будет.

– А что будет? Вы подозреваетесь… – капитан осекся.

– В чем я подозреваюсь? Что с Евой? Вы уже знаете, что с ней? Если знаете, говорите!

– Пропала Ева. – Рябоконь сохранил самообладание, но взгляд в сторону все же отвел.

– И почему вы ищите ее здесь? Потому что она здесь была? Так она и с мужем была. А муж мог ее приревновать ко мне. Не стану объяснять, что можно натворить в состоянии аффекта.

– Ну, с мужем мы разберемся.

– А сначала нужно разобраться со мной?.. Мелко плаваете, капитан. С мелкой подставы начали. Даже если вдруг найдут труп Евы Селюгиной, все равно вы меня не привяжете. Еще и облажаетесь.

– А мы можем найти ее труп?

– Дело может зайти далеко, капитан. Дело может зайти очень далеко. И я это знаю. А знаешь ли ты?

– Что я должен знать?

– В прошлом году мы работали по одному делу. Группу пытались уничтожить. Погибли два опера. Два. Опера. Я и следователь чудом выкрутились…

– Очень интересно.

– Местный начальник уголовного розыска был на стороне преступников. Он уже сидит. Четырнадцать лет строгого режима. Тебе это нужно?

– Не за что мне четырнадцать лет, – Рябоконь еще держал голову высоко, но уверенности во взгляде уже катастрофически не хватало.

– Да?.. Как там успехи в розыске моего друга Мулярова Дмитрия Аркадьевича? – усмехнулся Пахомов. – Заявление у вас, три дня уже прошло.

– Ищем.

– Ищете. Только почему-то вас не заинтересовала информация о том, что Мулярова похитили.

– Почему не заинтересовала? Очень даже заинтересовала.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Для начала попробуем связать эти два события. Сначала исчезает ваш друг, затем исчезает ваша женщина…

– Связывайте, – перебил Пахомов. – Только не надорвитесь.

Надо было бы сказать, что после встречи с местным уголовным розыском придется звонить в Москву. Но Пахомов решил не упрощать ситуацию. Пусть Рябоконь думает, что он уже позвонил.

– И все-таки как объяснить эти два события? – спросил Рябоконь.

– Может быть, кто-то мешает мне найти Мулярова?

– Кто?

– Может быть, кто-то мешает? – затухающим тоном повторил Пахомов.

Он ясно давал понять, что нет у него желания продолжать пустопорожний разговор. Если Рябоконь имеет против него что-то конкретное, пусть говорит, а если у него, кроме полотенца и сережки, ничего нет, пусть проваливает.

* * *

Ева не понимала английского языка, но и без того было ясно, что певица жалуется на судьбу – настолько тоскливо звучал ее голос. Возможно, героиня песни доживала последние секунды. Сейчас песня закончится, и все…

Но песня не заканчивалась, а дверь в машину открылась.

– Выходим, – сказал Марат.

– Я не хочу! – мотнула головой Ева.

Вдруг певица оплакивала не свою, а ее судьбу. Может, это ей оставалось жить считаные секунды?

– Выходим! – Марат передернул затвор пистолета, и страх выдул ее из машины.

Ева направилась к кустикам, которые облюбовала для себя, но Марат остановил ее и показал на едва заметную тропинку, которая вела в гору.

– И куда мы идем? – спросила она и невольно поежилась.

Погода хорошая, тепло, но ей почему-то стало холодно.

– Идем, – сухо сказал он.

Тропинка исчезла в лопухах, но Марат велел продолжать путь. Остановились они только на краю обрывистого склона. От страха у Евы онемели ноги. Она поняла, зачем ее подвели к этой ложбине. Сейчас Марат выстрелит, и она камнем упадет вниз, в заросли кустарника на дне лощины. Ее труп здесь никогда не найдут. Да и недолго тело будет лежать: шакалы быстро разорвут его на куски.

– Ты что делаешь?

Ева хотела развернуться к Марату, но у нее отнялись ноги, и она села прямо в лопухи. Ствол пистолета смотрел прямо на нее.

– Извини, – сухо сказал Марат. – Ничего личного.

Он уже собирался выстрелить, когда у него зазвонил телефон. Он сделал знак, призывая Еву немного потерпеть, вынул из кармана телефон.

– Да… Как скажете… Хорошо…

Он повернулся к Еве спиной и пошел к машине. Сунул телефон в карман и поманил ее за собой. Ослушаться она не могла. А сигануть вниз с обрыва у нее не хватило смелости. Шансов спастись бегством совсем немного, куда больше вероятность сломать ногу или даже свернуть шею. Если она упадет, Марат не промахнется. Тем более он уже, похоже, не собирался ее убивать.

Они вернулись к машине, и там у него снова зазвонил телефон. От страха Ева сжалась в комок. Что, если помилование отменили?

Марат выслушал, повернулся к Еве, смерил ее взглядом.

– Я же говорил, красивая… Хорошо.

Он закончил разговор, опустил руку с телефоном. И велел Еве раздеться.

– Что?

– Догола.

– Зачем?

– Красота спасет мир. А тебя может спасти твоя красота. Ну!

Он сел в машину, будто для того, чтобы не смотреть на нее. Ева разделась, аккуратно сложив одежду в стопку. Перед глазами вдруг пронеслись кадры кинохроники. Голые тела расстрелянных фашистами женщин, горы одежды и даже волос на парики. Возможно, ее раздели, чтобы одежда не пропала. Ее убьют, сбросят в лощину, а одежду заберут с собой. И вторую сережку из уха вынут.

Марат вышел из машины, навел на нее камеру телефона и покачал головой.

– Больше красоты давай. Чем больше красоты, тем больше шансов.

Ева кивнула, улыбнулась, приняла завлекающую позу, и только тогда Марат щелкнул ее на камеру.

– Очень хорошо.

Он переслал фотографию абоненту и велел ей одеваться. Ответ не заставил себя ждать. Ему позвонили, и он велел Еве сесть в машину – на заднее сиденье.

– Извини, но я должен перестраховаться.

Он воткнул ей в ногу шприц, и ее опять потянуло в сон.

В мини-отеле «Вояж» на счету был каждый метр, поэтому ресепшен здесь ютился в закутке у входа. И штаты здесь минимальные, потому администратор мог работать и за горничную. Так или иначе за стойкой никого не было. Пахомов незаметно прошел к лестнице.