Кремль 2222. Рязанское шоссе - Дмитрий Дашко

Маркитант поскрёб щетинистую щёку.

– Давай так, – акцент у него исчез, словно и в природе не бывало, – ты пока по рынку погуляй, товары посмотри, покушай – тут по соседству шашлыки делают – пальчики оближешь! – Он даже причмокнул. – А через часик сюда приходи. Тогда и разговор разговаривать станем. Всё узнаешь, весь расклад сообщу.

– Да не вопрос. Через час буду.

– Молодец, дорогой. Я тебя ждать буду, – пообещал маркитант.

Мы вышли из палатки.

– Не нравится мне он, – сказала Данара.

– Я и сам от него не в восторге. Ладно, час потратить можно. Для нас не смертельно.

Разумеется, никакой шашлык-башлык кушать мы не стали. Хрен знает, из чего он сделан. Если уж в мои времена можно было нарваться на собачатину, что говорить про нынешние… Потому, из чего сварганили здешний шашлык, лучше не знать. А ещё лучше – не есть. К примеру, на вертеле вполне могла оказаться человечина. Здесь это в порядке вещей.

Мы прогулялись по рынку, приценились к нескольким полезным безделушкам, однако ничего не взяли. Кстати, меня удивило большое количество нео, как торговцев, так и покупателей. Для них был выделен длинный торговый ряд, откуда доносились тошнотворные запахи.

– Заглянем? – предложила Данара.

– Давай. Какая-никакая, а экзотика, – кивнул я.

Дотоле мне не приходилось близко сталкиваться с культурной составляющей этого народа. Драться – да, бывало и не раз. А вот посмотреть на процесс купли-продажи… Любопытно!

И мы двинулись к этому ряду.

Сами нео выгляди более благообразно, чем те, с кем мне приходилось пересекаться. И воняли не столь ужасно, и вели себя чуть скромнее. В нас видели в первую очередь покупателей, а уж только во вторую – сегодняшний ужин.

Пока что всё напоминало стихийные барахолки девяностых прошлого столетия. Сам я на таких не бывал, но от родителей наслышался. Возникали они обычно возле станций метро или в местах, где традиционно собираются люди. Шумно, грязно, рискованно, но при этом дёшево и сердито. Для невзыскательного человека сойдёт. А если учесть, что здесь торговых центров и прочих шопинг-моллов не бывает, понятно, что интерес к подобным базарам преизрядный.

Торговля у обезьян шла бойко. В основном, продавали самодельное оружие дрянного качества (пики из арматурин, мечи, кованные чуть ли не из болотной крицы, деревянные доспехи и прочая-прочая-прочая), вытащенные из развалин предметы быта двадцать первого века, вроде будильника с оплавленным пластмассовым корпусом, фарфоровых чашек (у всех до единой были отбиты ручки), кучу резиновых и пластиковых безделушек – эта дрянь тысячу лет в земле пролежит, и ничего с ней не станется.

Пара замызганных нео толкала шаманские снадобья. При виде той дряни, что они совали под нос покупателям, хотелось сунуть два пальца в рот: сушёные экскременты, якобы полезные от всех болячек, какие-то гнилушки, отвар из которых рекламировали в качестве отличного афродизиака, всякие курительные смеси, расширяющие сознание. Да и сами нео чем-то смахивали на растаманов. У одного на башке был разноцветный вязаный берет, и выражался мохнач так, что с первого взгляда было ясно: он сам плотно покуривал свои смеси. А второй постоянно корчил рожицы и отплёвывался.

– Ё, мазафака! – вдруг окликнул он меня. – Кам ту ми.

– Чего-чего? – угрожающе сдвинула брови Данара.

– Сам ты – мазафака, – фыркнул я. – Ты хоть знаешь, что это слово означает?

– Понятия не имею, чувак. Я от веста одного нахватался, его Зигфридом[11] звали. Знаешь, видел я, конечно, психов, но этот Зигфрид среди них был главным. Совсем без башни, бро, – пожаловался нео.

– Больше так никого не называй, – сказал я. – Не советую. Не все такие покладистые, как я.

– Да ладно тебе, чувак! – смирил риторику нео. – Иди к нам, брат. Я тебе такого кумара продам – всю ночь будешь сны разноцветные смотреть. А хочешь, – он вытянул раскрытую ладонь, на которой лежал обычный порошок, – я тебе этого отсыплю. Клёвая дурь, бро.

– А зачем она мне?

– Будешь свою подругу трижды в день драть. Что скажешь, бро?

Меня опередила Данара.

– Спрячь свою хрень, косматый, пока я не забила его тебе в глотку. Мой друг, – она нежно прильнула ко мне, – и так жарит меня пять раз на дню. Не хочу, чтобы из-за твоей дряни это количество уменьшилось.

Я чуть не обалдел, Сержант с улыбочкой отвернулся в сторону, а нео замер, хлопая большими глазами, и стоял так, пока мы не перешли к следующему продавцу.

Склонившись над ухом Данары, я прошептал:

– Милая, спасибо, конечно, за поддержание моего реноме… Но пять раз в сутки, это всё же…

– Маловато, я знаю, – лукаво улыбнулась она.

Мне сразу расхотелось развивать эту тему.

Увы, но она всплыла сама собой.

– Отстать! Отстань, проклятущая! – внезапно вспылил Архип. – Да отвяжись ты! Кому сказал!

Я обернулся на его крик и не смог сдержать улыбки: необъятных размеров самка нео призывно заманивала Архипа в шалман из веток и тряпок, где внутри на топчане валялась не менее дородная красотка, обещавшая клиентам невиданные наслаждения. Мы едва выдернули нашего «мотострелка» из коварной трясины разврата.

Тут моё внимание переключилось на здоровяка в «горке». Он бурно торговался с совершенно седым нео. Просто удивительно, что этот «новый человек» дожил до столь преклонных лет! Я слышал, что нео часто убивали, а потом сжирали своих стариков, поскольку те становились обузой. А этот вон – живёт и воздух портит.

Дискуссия закончилась тем, что здоровяк взвалил на плечи цинк с патронами и потащил с такой лёгкостью, словно весил он как пушинка.

Когда тип в «горке» проходил мимо, я заметил у него на шее жуткое ожерелье. Это были высушенные человеческие пальцы, нанизанные на позолоченную цепочку.

Не знаю почему, наверное, сработала интуиция, взращённая ещё горячими точками, но я внимательно посмотрел вслед здоровяку, подозревая, что мы ещё не раз встретимся.

Стоило навести справки.

Я склонился над стариканом-нео и спросил:

– Прости, уважаемый, – тут я слегка кривил душой, никакого уважения к этому нео я не испытывал, однако хотел проявить вежливость, – а кем был твой недавний покупатель?

Обычно при разговоре «новые люди» налегают на «эр», однако торговец долго прожил среди хомо и отвечал вполне внятно.

– Почему был? Он и сейчас есть. Его зовут Секатор. Он мут, который, правда, не любит, когда его называют мутантом.

– Секатор? – удивился я.

– Ну да. Пальчики на шее видел? Так это он их у своих врагов секатором чик-чик, а потом на ожерелье. Кстати, – вдруг спохватился нео, – я тебе не справочное бюро. Хочешь купить что-то – покупай, а нет – так проваливай.