Огненный перевал - Сергей Самаров

Меня контролируют… На меня, говоря понятнее, «стучат»… Такое открытие заставило меня еще больше покраснеть шрамами на лице и перебрать мысленно, что называется «по косточкам», всех своих людей, потому что Уматгирей, насколько я его знаю, не поленится платить кому-то, чтобы получать обо мне и о моих конкретных действиях полную информацию. И я мысленно «ощупал» каждого из своих парней на «вшивость»… Это занятие неблагодарное, и я пришел к выводу, что положиться в трудной ситуации могу абсолютно на всех, и все мои люди отличаются гарантированной надежностью. И, одновременно с этим, ни на кого не могу полностью положиться, потому что любой может оказаться купленным Уматгиреем человеком… Странные выводы, которые не дают никакого результата…

* * *

В этот раз с собой я мог взять на операцию только троих. Показал им место, где следует ждать посадки в вертолет и где их с оружием в руках со всех сторон видно не будет. Недалеко от Грозного и тем более рядом с дорогой к вооруженным людям по нынешним временам присматриваются и звонят порой ментам. И потому нельзя было отнестись к выбору места легкомысленно. Я не отнесся. Нашел что нужно. Место укромное и, кажется, даже для посадки маленького вертолета подходящее. В крайнем случае, всегда можно будет по телефону подкорректировать.

Но и в этих троих, что я выбрал, хотя они очень давно со мной, полностью уверенным я быть не мог, хотя считал их самыми, пожалуй, надежными. Известная истина – предают только свои! – работает без сбоев. Чужой предать не может, чужой может быть только врагом… Впрочем, трагедию строить было пока не из-за чего, потому что я люблю честную игру и не собирался Уматгирея обманывать. Так что, если кто-то и докладывает ему о моих действиях и планах, это мне помешать не может…

Вертолет меня ждал. Маленькая машина с эмблемой МЧС. Производство не российское. И пилот азербайджанец. Это мне уже понравилось. Это более надежно, чем русский пилот, потому что мусульманин мусульманина поддержит раньше, чем христианин или атеист поддержит мусульманина, а вопрос гражданства вообще в этом деле второстепенен. К тому же, если человек поддерживает за деньги, он знает, что деньги следует отрабатывать, и это более надежно, чем поддержка в ответ на чью-то конкретную просьбу, пусть даже и уважаемого человека.

Пилота звали Рауф, он был уже не молод и смысл жизни, наверное, понимал правильно.

– Трудно будет их найти, но можно, – сразу сказал он. – Мне даже проще будет это сделать, чем большим машинам… Я всегда могу сесть, если летать нельзя, а большие машину должны в сторону уходить, если погода мешает.

Он рассуждал здраво и, как мне показалось, приготовился именно работать, а не отрабатывать полученную сумму. А возраст говорил о том, что пилотом он должен быть опытным. Меня это устроило.

– Летим… – Я глянул в его карту и ткнул пальцем. – Вот здесь заберем моих людей…

– Троих?

– Троих. Как договаривались.

Рауф посмотрел в карту.

– Там рядом линия электропередач проходит. Нехорошее место…

– До проводов полторы сотни метров.

– Нормально… Сядем…

Вертолет поднялся быстро, слегка задрал хвост и целенаправленно двинулся в сторону нужного места. Салон был с хорошей звукоизоляцией, и разговаривать здесь можно было, лишь слегка повышая голос, почти как в автомобиле. Мне вообще-то мало доводилось летать вертолетами, но я слышал, что большие вертолеты шумят так, что разговаривать в них нормально, без надрыва горла и последующей хрипоты, невозможно. А здесь, как оказалось, можно даже по телефону разговаривать. Уматгирей позвонил, когда мы только-только вышли на курс.

– Ширвани, я готов тебя обрадовать.

– Нашлась пропажа? Они летят?

– Нет, пропажу следует искать. Но я нашел тебе помощников. Ты Геримхана Биболатова хорошо знаешь?

– С удовольствием пустил бы ему пулю в лоб, – ответил я предельно конкретно и честно, и это была абсолютная правда.

– Повремени с этим… – почти попросил Уматгирей таким тоном, словно я уже пистолет вытащил и затвор передернул.

– Он где-то меня дожидается?

– Еще нет, но будет дожидаться. Я Геримхана хорошо знаю, и смогу его попросить принять тебя. Если он будет против, то ты сможешь сам его убедить…

– Где он?

– Он в Змеином ущелье, готовится к прорыву через Седельный перевал.

– К прорыву? Прорываться ему не на перевале надо… А на границе… Но это не сложно. Граница не перекрыта.

– Седельный перевал спецназ ГРУ занял.

– Больше там к границе нигде не пройти. Он не вырвется…

– Вот потому он и собирается идти в прорыв.

– Сколько спецназовцев?

– Около сотни.

– Не прорвется, говорю же. Чтобы прорваться, ему три сотни стволов надо.

– Он это понимает, не первый год воюет.

– И что?

– С другой стороны по спецназовцам тоже группа ударит. Если ты разрешишь…

– Кто там?

– Твой брат Зияудди. Запоминай номер. Позвонишь ему, если Геримхан откажет тебе в помощи. Зияудди в этом случае откажет в помощи Геримхану…

– Я знаю номер брата. Я позвоню… Сколько человек у брата?

– По моим данным, он больше сорока человек набрать не сможет. Это вместе с грузинскими наемниками… Сегодня он должен перейти границу.

– Спасибо, Уматгирей. Но чем мне может помочь Геримхан? У него нет своих вертолетов…

– Вертолет упал где-то в том районе. Пусть отправит группы в поиск. Зияудди выйдет к перевалу только к тому времени, как эти группы вернутся.

* * *

Обнадеживающее Уматгирея сообщение не вселило, впрочем, в меня радости. Я лучше, чем он, несмотря на всю свою внешнюю и показную осведомленность, знал своего самого младшего из четверых братьев. И знал его неприлично нежные отношения с Геримханом Биболатовым. Может быть, именно потому, что я знал их, я и с удовольствием пристрелил бы Геримхана. А заодно бы, может быть, и самого Зияудди. Будь жива мама и окажись она в курсе дел, она сама послала бы меня сделать это, я уверен. Тем не менее отказаться от продолжения дела я не мог и вынужден был брату позвонить.

Он ответил сразу.

– Здравствуй, Зияудди.

– Здравствуй, Ширвани. – Кажется, узнал он голос, потому что номера моей спутниковой трубки он не знал, а иначе определить, кто звонит, было невозможно. – Ты вспомнил обо мне…

И непонятно было, рад он моему звонку или относится к нему с опаской. Скорее всего, второе, потому что я уже высказывал однажды кое-что при очной встрече. Но эта встреча происходила на глазах у множества людей, а о связи Зияудди с Геримханом знало очень мало людей, потому что они хранили свои отношения в тайне, и я, чтобы тейп свой и фамилию свою не позорить, тоже не желал громкого разговора.