Мой французский вояж - Юлия Алейникова

– Ужас!

– Сам дурак. Правильно ты сегодня говорила. Только деньги во мне и интересны. Сдохну, бабки поделят и не вспомнят больше.

– Ну уж нет! Вы как хотите, а мне умирать еще рано! Мне еще детей на ноги поставить надо. Они наследство никакое не получат, им есть не на что будет. Так что давайте, соображайте, как отсюда выбраться!

– Выбираться надо сейчас. Еще одной беседы с ними я не выдержу. К тому же, когда меня тащили наверх, я увидел в каком-то окне, что смеркалось. В темноте шансов уйти больше.

Не может быть! Мы здесь уже сутки! Как же так? Судорожно соображала я. Наверное, нам что-нибудь вкололи. Как бы медленно ни тянулось время, но в глубине души я думала, что мы здесь часов шесть-семь, не больше.

– Где мы хоть находимся? – спросила я вслух.

– Не знаю. Я видел только холмы и кустарник.

– Но это хоть Ницца?

– Наверное. Или где-то рядом.

Он попытался сесть, с третьей попытки ему это удалось. Закрыв глаза, он минут десять сидел, привалившись к стене, и не шевелился. Потом тяжело вздохнул и сказал:

– Значит, так, кто-то должен быть с той стороны. За дверью. Если повезет, один, если нет, двое. Но не больше. Дверь крепкая. Я опасности не представляю. Ты – тем более.

– И что делать?

– Сейчас немного отлежусь. Сил подкоплю, и ты начнешь стучать в дверь и орать, что я умер. Будем надеяться, они хотя бы заглянут убедиться. Попробую их вырубить. У тебя ничего тяжелого нет?

– Нет.

– Жаль. Ладно. В крайнем случае, запомни, ткнешь пальцем в глаз, да посильнее, не бойся. И помни, они хотят тебя убить.

– Ой!

– Вот и ой! А потом ногой между ног и тоже посильнее. Это если я совсем не смогу встать. Когда он согнется, я его рукой добью.

Еще полчаса он приходил в себя. Со стонами и гримасами пытался шевелить то руками, то ногами. Потом, отдышавшись, встал, скользя спиной по стене. Прошло еще минут пять. Он вплотную придвинулся к косяку.

– Давай.

Я начала стучать кулаками в дверь, что было сил, и орать так истошно и отчаянно, как будто рядом со мной и впрямь лежал покойник.

– Откройте! Откройте! Выпустите меня! Он умер! Слышите! Откройте! Здесь труп!

Я начала молотить по двери пятками. И продолжала вопить, как безумная.

Наконец заскрежетал ключ в замке, дверь отворилась, я отпрянула в сторону. От стучания в дверь волосы у меня разлохматились, пот стекал струями по лицу и вполне мог сойти за слезы. Глаза вылезали из орбит от усердия.

Бандит пугливо протиснулся в камеру.

– Чего у тебя тут?

Ответом ему был удар сзади по шее. Негодяй упал молча, лицом вперед. Ползунов кивнул мне, чтобы я выглянула в коридор. В коридоре никого не было. По команде руководителя операции я обыскала охранника. Кастет и пистолет, а может, револьвер, я отдала Василию Никаноровичу.

Напоследок он двинул охранника по черепу кастетом, и мы покинули наше узилище. Охранника заперли, благо ключ торчал в замке.

– Куда дальше?

– Не знаю, дай подумать.

– Вы что, спятили? Я думала, у вас план есть!

– Хочешь обратно вернуться?

– Нет, – зло буркнула я.

– Ладно, дай подумать.

Коридор шел в две стороны, с одной стороны горела тусклая лампочка, с другой было темно.

– С той стороны лестница на первый этаж, наверняка есть и выход. Но где он и как его охраняют, я не знаю, – указал Ползунов на освещенную часть коридора. – А там что, понятия не имею. – И он махнул в другую сторону.

– Может, посмотреть?

– Валяй, только быстро.

Я щелкнула зажигалкой и тихонько пошла по коридору. Справа за нашей камерой было еще две двери, тоже закрытые. А дальше тупик.

– Придется идти наверх, – констатировал шеф.

– А что там наверху?

– Точно не знаю. Меня втащили в коридор и почти сразу впихнули в какую-то комнату с маленьким окном. Больше я ничего не видел.

– А может, в это окно вылезти?

– Не выйдет. Во-первых, я не пролезу. Во-вторых, там все равно решетка.

– Слушай, а сколько здесь народу в доме?

– По-моему, человек пять. Четверых я видел. Одного слышал.

– А если нас заметят?

– Насколько я понимаю, сейчас ночь. По крайней мере, часть из них должна спать. Если проснутся, не сразу поймут, в чем дело. Одного мы уже обезвредили. К тому же у меня пистолет.

– Ты стрелять умеешь?

– Умею.

– А много ты уже народу убил? – дрожащим голосом спросила я.

– Ты что, совсем шизанутая? Никого я не убивал. В тире стрелять научился. И вообще, я в молодости многоборьем занимался. С тех пор пострелять люблю… В тире, – после паузы добавил белый и пушистый олигарх. Я ему, конечно, не поверила.

– Хватит болтать. Давай подниматься, только тихо.

Я взвалила на себя еле живого Ползунова, и мы медленно, как две больные черепашки, поползли вверх по лестнице. И уткнулись в запертую дверь. Она была не столь внушительна, как та, что вела в темницу, но все же.

– Что делать? – спросила я, с трудом переводя дух. Все же я не ишак, чтобы тащить груз, вдвое превышающий меня весом.

– Можно выбить замок выстрелами, – задумчиво произнес Василий Никанорович. – Но тогда они все сюда сбегутся. При таком раскладе нам отсюда живыми не выбраться.

– Что вы меня все время пугаете?! Мне и так страшно. Хотите, чтобы я в обморок упала, и вы меня здесь бросите?

– Да куда я без тебя денусь, я еле на ногах стою. У тебя что в сумке есть?

– Помада, зеркальце, расческа, зажигалка, кошелек…

– Да нет. Пилка для ногтей, шпилька или еще что-нибудь такое.

– Нет у меня ничего такого. Я в казино шла, а не в слесари-самоучки наниматься.

– Фигово. Мне сейчас не только дверь не выбить, мне и до двери самому не дойти.

Площадка перед дверью была узкая и косая, стоять на ней вдвоем было неудобно. Я привалилась к двери и чуть не упала плашмя на спину.

Дверь открылась! Фу ты! Ну и дураки же мы! Надо было хоть за ручку подергать. А то сразу стрелять, палить! Я тихонько заглянула за дверь. Ни одной щелочки света ниоткуда не пробивалось. Это просто счастье, что я купила сегодня зажигалку. Осветив пространство коридора и сориентировавшись в направлении, я втащила вконец ослабевшего Василия Никаноровича на первый этаж. Потихоньку мы поплелись к следующему рубежу.

– За этой дверью должен быть холл и что-то типа кухни, – сказал Ползунов. – Давай осторожно.