Шестеро смелых и фокус-покус - Анна Устинова

— Жуй!

— Что, весь? — испуганно спросил Серега.

— Нет, естественно. Ровно столько, сколько надо, чтобы плюнуть. Стрелять будем залпом из двух орудий!

И они, опустив головы, чтобы не заметила Майя Семеновна, активно заработали челюстями.

Стреляли по команде. Смирнов безмолвно выкидывал пальцы: раз, два, три… огонь!

Марфа даже не вздрогнула, хотя на волосах у нее повисло три комка, потом пять, потом целых семь… Еще немного, и она станет похожа на заснеженную елку.

По классу прошелестела смешки. Совсем тихие. Однако бдительная Майя Семеновна мигом отреагировала.

— Я что — то не нахожу ничего смешного в нынешней теме. Может, кто — то хочет объяснить? Милости прошу к доске. С удовольствием посмеюсь вместе с вами.

Класс затих и замер.

Майя Семеновна, удовлетворенно скользнув глазами по усмиренным рядам, опять повернулась к доске и продолжила рисовать сложную схему.

Два бойца вновь дружно заработали челюстями. Повторные залпы, однако, принесли результат не больший, чем прежние.

Кольку уже трясло от ярости. Серегу же охватил азарт.

— Эх, нам бы какой — нибудь снарядик потяжелее, — гаденько хихикнул он. — Дартс, например. Представляешь, как бы она сейчас у нас верещала!

Тут Колька вспомнил: сегодня утром в раздевалке он заметил, как один какой — то четвероклашка хвастался перед своими приятелями суперским пистолетом. Внешне — от настоящего не отличишь. Колька, конечно, мигом его конфисковал, объяснив, что оружие в школу проносить запрещено. Пацан, правда, ныл, что пистолет стреляет только резиновыми пульками. Колька в ответ предложил ему сходить к завучу или к директору и проверить. Пацан, естественно, испугался, и пистолет остался у Смирнова.

— Завтра после уроков обратно получишь, — сказал он четвероклашке.

— А почему не сегодня? — огорчился тот.

— Сегодня экспертизу проводить буду, — сурово заявил Смирнов. — Вдруг его под настоящие патроны переделать можно, тогда придется его не тебе отдавать, а в милицию.

— Но это же игрушка, — едва не плакал мальчишка.

— Вот и проверим, — стоял на своем Смирнов. — Про борьбу с терроризмом слыхал?

На том и расстались.

Смирнов после уроков и впрямь собирался произвести экспертизу, только совсем иного рода — установить, насколько конфискованный предмет может оказаться полезным ему самому. Если да, можно ведь и не возвращать — уж причину — то он придумает — или просто пугать малявку. По обстоятельствам. И вот теперь неожиданно появился великолепный повод совместить приятное с полезным.

Не отрывая взгляда от спины Майи Семеновны, Колька поднял рюкзак и извлек из него заветное оружие вместе с боезапасом.

— Класс! — вытаращился на пистолет Серега. — Откуда он у тебя?

— Трофейное. В бою добыл, — решил возвеличить свой подвиг Колька.

Он зарядил пистолет, взвел курок, прицелился и…

— Погоди, дай сперва посмотреть. — Серая Харя совершенно не вовремя вцепился в ствол.

От внезапного рывка прицел сбился, палец дернулся, а Майя Семеновна, как раз дорисовав схему, стала поворачиваться к классу.

Резиновая пулька угодила ей прямиком в середину лба.

От несильного, но неожиданного удара учительницу шатнуло назад к доске. В классе воцарилась мертвая тишина.

Не все ученики видели, что случилось, однако все поняли, что произошло нечто ужасное. Колька с Серегой так и застыли, оба вцепившись в злосчастный пистолет.

Майя Семеновна растерянно потерла лоб, потом внимательно посмотрела на руку. Убедившись, что ничего страшного не произошло, она окончательно пришла в себя и обвела класс пристальным взором.

Виновных долго искать не пришлось. Они так и продолжали целиться в нее из пистолета. «Совсем дошли», — пронеслось в голове у Майи Семеновны.

— Смирнов! Харитонов! Как это понимать? — срывающимся голосом осведомилась она.

Ноль внимания. Вернее, оба смотрели на нее, однако от ужаса ничего не видели и не воспринимали. Зато Майя Семеновна продолжала смотреть в угрожающую черноту дула, по — прежнему направленного на нее.

"Сейчас снова выстрелят, — поняла она. — И на сей раз неизвестно, куда попадут. Бежать? Укрыться за столом?"

Такого она себе не могла позволить, иначе уронит свой авторитет навсегда.

И, собравшись с силами, она громогласно рявкнула:

— Смирнов! Харитонов! Сдать оружие! Лежать!

В тишине, сгустившейся до почти физически ощутимой плотности, приказ прозвучал как карающий гром с небес. Оба нарушителя дружно разжали руки. Пистолет упал на парту, к счастью, не выстрелив, а Колька и Серега растянулись на полу между рядами.

В следующий миг учительница подбежала к парте и завладела пистолетом.

— Кто знает, как его разрядить? — обратилась она к классу.

В ответ не поднялась ни одна рука. Восьмой «А» еще не вышел из шока.

— Ладно, потом разберемся. — Майя Семеновна ушла в лаборантскую и заперла пистолет в шкаф.

Затем она возвратилась к доске и, взяв указку, как ни в чем не бывало продолжила объяснение новой темы. Класс осторожно выдохнул.

— Вот это воля! — прошептала Марфа Лизе на ухо.

— Да уж, я бы на ее месте их убила, — откликнулась подруга. — Или сразу к директору отправила,

— А мы? — раздались голоса с пола. — Нам так и лежать?

Майя Семеновна небрежно глянула вниз:

— Можете отжиматься.

Класс грохнул от смеха, а Марфа, не выдержав, громко сказала:

— Лежи, лежи, Смирнов! Рожденный ползать летать не может!

Хохот в классе усилился. Нервное напряжение спало. На сей раз Колька счел за лучшее не обращать внимания на выпад Марфы. Почувствовав, что атмосфера вроде бы разрядилась, он решил покачать права.

— Майя Семеновна, у нас же сейчас не физкультура, чтобы отжиматься. Это не ваш предмет.

— Да я и не настаиваю. Физкультурой займешься на перемене. В кабинете директора, — усмехнулась учительница.

— Влипли, — панически прошептал Серега, глядя на друга сквозь ножки стола.

Но Колька и сам уже все понимал. Хорошо еще, если директор не выяснит, откуда у него взялся этот пистолет. Слухи — то по школе быстро разносятся. Возьмет малявка и настучит на радостях. А виновата во всем Соколова со своими дружками. Ничего, он еще им покажет, на что способен. Они даже не догадываются!

Птичка, кругленькая, с желтой грудкой и необычайно тонкими и длинными ножками, важно вышагивала по широкой, покрытой мелкими белыми цветами лужайке. Светило яркое солнце. Птичка явно блаженствовала под его жаркими лучами и расхаживала взад — вперед, высоко поднимая лапки при каждом шаге. Черчилль до сих пор ни разу таких не видел. А птиц он перевидал за свою жизнь множество. И в Москве, и на даче, куда его Соколовы вывозили летом. Птичка продолжала расхаживать, нахально косясь на Черчилля. Словно понимала, что он следит за ней, однако не улетала.