Симфония времён - Жоржия Кальдера

Уже почти неделю я старался держаться подальше от Сефизы.

Возможно, в этом трудно признаться, но Гефест тогда был прав. Он действовал в интересах девушки, да и в моих тоже, подняв ее до столь высокого положения, дававшего ей мою и его защиту, а также покровительство духовенства. В мгновение ока Сефиза стала настолько известной и важной особой при дворе, что теперь мало кто отважился бы причинить ей вред.

Вместе с этим благодаря ее необычным протезам над девушкой постоянно был развернут ментальный щит – не будь его, она вряд ли смогла бы до меня добраться. Если подумать, эксперимент, проведенный моим братом над Сефизой, когда она была еще подростком, который в итоге дал ей защиту от мысленного проникновения Ориона, очень многое объяснял…

Разве она смогла бы оскорблять меня во время нашей первой встречи тем вечером, если бы не пользовалась этой скрытой защитой? Далее, разве она смогла бы остаться незамеченной и избежать мысленного взгляда бога богов, когда продолжила вести себя столь же вызывающе, сидя под замком в моих покоях? Разве она смогла бы вынашивать план моего убийства и осуществить его – а ведь ей почти удалось.

До сих пор я пытался следовать советам брата, поэтому дал девушке время спокойно осмыслить те потрясения и непростые перемены, на которые я ее обрек против воли. Двое легионеров по моему приказу сопровождали Сефизу повсюду, обеспечивая ее безопасность. Кроме того, благодаря этой мере предосторожности отныне никто не смог бы приблизиться к девушке без моего ведома – случись что, мне немедленно сообщили бы. Очевидно, присутствие солдат сыграло свою роль: до сего дня никто из чрезмерно любопытных придворных или членов правящей семьи и близко не подходил к Сефизе.

Кроме того, легионеры несколько раз в день давали мне подробный отчет, и я всегда методично их выслушивал. Таким образом, я всегда знал, где Сефиза находится и что делает.

Вообще-то с того рокового утра, когда девушка пыталась меня убить, жизнь ее текла по крайне узкому и ограниченному руслу. Всю неделю она ежедневно репетировала вместе с оркестром, давала частные уроки одной юной аристократке, а все остальное время проводила в выделенных ей покоях.

Еще Сефиза приняла участие в концерте, который состоялся в святилище Тиресия. Однако после представления она стремительно ускользнула, не перемолвившись ни с кем и парой слов. Казалось, она старательно избегает любых контактов – будь то другие музыканты или обитатели дворца. Вероятно, она наконец смирилась со своей новой судьбой и успокоилась, как и предсказывал Гефест.

Я же, в свою очередь, старался не слушать гулявшие по дворцу сплетни, хотя и понимал, что в последнее время стал главной темой для обсуждения. Еще я изо всех сил пытался уклоняться от любых светских бесед, а главное, не попадаться на глаза членам своей семьи.

Вместо этого я все дни напролет патрулировал Стальной город: вместе с отрядом легионеров проводил один обход за другим, прочесывал столицу от центра к окраинам и обратно. Официально мое присутствие в городе объяснялось просто: Первый Палач задался целью навести на население страх и ужас, дабы окончательно отбить у народа охоту к новому мятежу. На самом деле я выступил с подобной инициативой, чтобы избежать изначально запланированных встреч с императором.

Какое-то время мне удавалось уклоняться от этих обязанностей, но короткая передышка подходила к концу. Сегодня воскресенье, а значит, недалек тот час, когда император передаст мне список приговоренных…

Низко опустив голову, я поднялся по лестнице, ведущей к личному кабинету Ориона, терзаемый миллионом противоречивых мыслей, сомнений и смущающих вопросов. Тем не менее я преисполнился решимости не сдаваться. На минувшей неделе у меня было много времени спокойно все обдумать, и, несмотря на растерянность и скрытое замешательство, я принял определенные решения, от которых не желал отказываться ни при каких обстоятельствах.

Один из центурионов впустил меня в кабинет, и я с некоторой долей растерянности обнаружил там Гефеста: брат стоял перед огромным письменным столом, за которым восседал наш отец.

– Верлен, наконец-то! – начал император на удивление радушным тоном. – Я уже отчаялся вновь тебя увидеть. В последнее время ты часто отсутствуешь во дворце и пропускаешь императорские собрания. Что-то случилось?

– Конечно же нет, отец, – тут же солгал я, удивляясь тому, как легко срывается с языка эта ложь. – Мои обязанности требовали моего присутствия в другом месте. Вы ведь знаете, после всех недавних потрясений и их трагических последствий я всеми силами стремлюсь восстановить и поддерживать порядок среди ваших подданных.

Мгновение Орион смотрел на меня, потом вперил взгляд своих золотых глаз в моего брата. Веки Гефеста едва уловимо дрогнули. Я догадывался, что под его маской равнодушного спокойствия скрывается внутренняя борьба – скорее всего, брат сейчас отражает мысленные атаки отца, но делает это так, чтобы его защита осталась незамеченной.

Я знал, что для Ориона намного сложнее проникнуть в мысли кого-то из членов Пантеона, чем перетряхнуть мысли обычного человека. Однако «трудно» в данном случае не значит «невозможно».

Неужели Гефест на самом деле способен помешать богу богов, Владыке всех разумов проникнуть в свое сознание? Или же с минуты на минуту Орион узнает о том, что мы пытались спрятать инакомыслящую прямо у него под носом, и разоблачит нас?

Нет, очевидно, Гефест уже давно нашел какой-то способ незаметно отражать мысленные атаки Ориона; в противном случае, разве сумел бы он так долго работать над новыми протезами для Залатанных, которые дают своим владельцам ментальную защиту?

В конце концов император отвел взгляд от моего брата и вновь поглядел на меня, его жизнерадостная гримаса улетучилась, сменившись чем-то вроде озадаченности.

– Сын мой, неужели ты действительно думал, что я не проведаю об этой истории с фавориткой? То есть ты доверился своему старшему брату, представил ему эту девушку, а отцу ни словом не обмолвился о такой новости? Мне казалось, я ясно дал тебе понять, что целиком и полностью одобряю эту идею. Разве я настойчиво не советовал тебе потренироваться на человеческих девицах, прежде чем ты вступишь в брак со своей сестрой?

Я немедленно подавил вскипавшие в душе смущение и гнев, чтобы мой ответ звучал правдоподобнее.

– Ничего подобного, отец. Просто я посчитал это происшествие слишком незначительным и не стал беспокоить вас по пустякам.

Орион поджал тонкие, бледные губы и возразил с нескрываемой досадой:

– В таком случае имей в виду: твоя скрытность достойна сожаления. Не заблуждайся, этот вопрос в моих глазах имеет огромное значение. Раз уж ты решил ограничиться всего одной женщиной, да еще и сделал ее своей официальной фавориткой, я был бы тебе признателен, если бы ты обсудил со мной свой выбор заранее. Представь себе, я заглянул в мысли придворных, встречавших ее во дворце, а также несколько раз просмотрел разумы стражников, которых ты к ней приставил. Ты не осмелился со мной поговорить из-за того, что эта девица Залатанная?