Мистер Монстр - Дэн Уэллс

— Как-то это странно, — заговорила она, словно мой взгляд навел ее на мысли. — Живешь в маленьком городке вроде нашего и считаешь себя в безопасности, а потом происходит что-то такое, прямо под носом, на нашей улице. Словно оживший фильм ужасов. Я впала в панику, когда узнала о том, что случилось. Но я находилась в сотне, в двух сотнях футов от места событий. А ты был прямо там.

Она замолчала, а я по-прежнему безмолвно смотрел на дверь.

— Никогда не знаешь, как отреагируешь на что-то, пока оно не произойдет, — продолжила она. — Я думаю… мне спокойнее, когда я знаю, что кто-то… что ты готов сделать то, что должен. То, что необходимо. Ты меня понимаешь?

Я медленно кивнул:

— Да.

Такого я от нее не ожидал.

— В этом есть смысл? — спросила она.

Я чувствовал, что она смотрит прямо на меня, а потому изменил своим правилам и встретился с ней взглядом. Как же она была красива!

— Да, — ответил я. — Безусловно, в этом есть смысл.

— Ну ладно, — сказала она. — Еще раз спасибо, что подвез.

Она отстегнула ремень, открыла дверцу, но, прежде чем она успела выйти, я заговорил, останавливая ее. Сейчас или никогда.

— Слушай, — начал я, — ты на костер придешь?

Костром у нас называлось большое собрание, которое устраивалось ежегодно на берегу озера в последний день учебы. Приглашались только три старших класса, и вот я просил Брук пойти со мной. Звал на свидание.

— Я думала об этом, — улыбнулась она. — Там должно быть весело. А ты идешь?

— Пожалуй.

Я помолчал. Момент наступил.

— Хочешь пойти вместе?

— Конечно, — сказала она, улыбаясь еще шире. — Знаешь, я слышала о костре еще в детском саду. Так хочется увидеть его своими глазами.

— Клево, — выдавил я.

Должен ли я был добавить что-то еще?

— Превосходно, — рассмеялась она, вылезая из машины. — Значит, там и увидимся.

— Да. Там и увидимся.

Труп второй женщины обнаружили в субботу — он лежал в канаве у Двенадцатого шоссе. Его покрывали такие же мелкие раны, как и предыдущий. На этом же месте, всего в десяти футах, была найдена вторая жертва Клейтонского убийцы. Стало очевидно, что мы имеем дело еще с одним серийным убийцей, и не менее очевидно, что он пытался что-то сообщить. Но что? Может, он говорил: «Я такой же»? Или: «Я другой»? Может, он говорил, что хочет быть таким же, как первый убийца, а может, что уже стал таким? Более всего меня волновало, к кому он обращается. К полиции? К обществу? Или его послание адресовалось единственному другому убийце в городе?

Может, он говорил со мной?

Я должен был увидеть тело вблизи, увидеть, что он стремится сказать мне, если это действительно так. Что-то простое, вроде: «Я здесь» — или угрожающее, например: «Я знаю, что ты сделал, и пришел за тобой». Если бы я только мог осмотреть тело, то знал бы, что искать: следы когтей, отсутствие органов, рваные раны, которые указывали бы на знакомство с предыдущими преступлениями. О том, где обнаружили первое тело, несколько дней говорили в новостях, и любой, у кого есть Интернет, запросто выяснил бы это и оставил второе тело практически на месте первого, однако почерк Клейтонского убийцы так и не стал достоянием общественности. Если бы что-то совпало, я бы точно понял, что убийства связаны между собой.

К сожалению, полиция, видимо, не собиралась освещать подробности преступления, оставалось надеяться на бальзамирование, если только тело отдадут нам. Я прождал всю субботу, уговаривая себя потерпеть, но к обеду воскресенья мне стало невмоготу. Я нуждался в любой информации о теле и не мог просто сидеть и ждать, пока его не увезут куда-нибудь, как предыдущее. Единственной моей надеждой был агент Форман: он говорил со мной о прошлой убитой, если повезет, надумает поговорить и об этой. Попробовать стоило, только осторожно, чтобы не показаться слишком заинтересованным. Я не должен выдать себя. Требовался предлог. Только какой?

Воспоминание. Он просил связаться с ним, если я вспомню что-нибудь о той ночи, когда умер Неблин. Тогда я проигнорировал его, потому что не хотел делиться тем, что знал, но теперь просьба Формана давала мне идеальный предлог явиться к нему. Мне только нужно было воспоминание, либо реальное, либо очень правдоподобное. Я принялся перебирать воспоминания той ночи, анализируя каждую частичку информации и сравнивая подлинные воспоминания с тем, что уже ему рассказал.

Я попал в дом Кроули, открыв украденным ключом подвальную дверь, но потом я запер ее, и никто об этом не знал. Я мог бы направить полицию туда, но любая улика, которую они найдут, укажет на меня. Я отказался от этой идеи и стал думать дальше.

После убийств той ночью я разбил и спрятал все три сотовых телефона: мистера Кроули, миссис Кроули и доктора Неблина. Если бы я случайно «нашел» осколок телефона Кроули… но и тут возникнут проблемы. Никто, кроме меня и полиции, не знал, что телефоны — ключевой вопрос расследования. Даже мама не знала. Если бы телефоны всплыли, это выглядело бы слишком подозрительно.

Что я мог сделать? Что сказать? Я довольно неопределенно описал убийцу: крупная темная фигура — такой словесный портрет не подходил ни мистеру Кроули, ни демону. Я подробно описал, как прятал тело доктора Неблина за сараем Кроули, надеясь, что убийца меня не найдет. Я описал звук, который издавал убийца, какой-то сдавленный рев, — на этот звук мама вышла меня искать. Все, о чем я не боялся говорить, они уже знали. Прочее выдавало во мне лжеца или преступника.

Значит, требовалось отыскать новые подробности в той информации, которую они от меня уже получили. Если я мог без опаски описывать им преступника, которого видел из окна спальни, то почему бы мне не вспомнить какую-нибудь деталь, например покрой его куртки. За деталями я полез в Интернет и стал просматривать каталоги мужской одежды. Наконец я нашел подходящую: добротная, типа фермерской, угловатая куртка из прочной ткани. На крупной темной фигуре она выглядела бы внушительно, к тому же из-за отсутствия вставок или, скажем, капюшона она ничем особенным не выделялась, и то, что я вспомнил о ней только сейчас, не должно было вызвать подозрений.

Оставалось сообщить Форману. Ждать я уже не мог, поэтому сел в машину и поехал в полицию.

— Привет, Джон, — сказала секретарша Стефани.

С января я сделался тут частым гостем, и она, как и многие полицейские, успела со мной познакомиться. Я о ней почти ничего не знал и вообще старался не приглядываться. Она была очень привлекательна, а мои правила, запрещавшие смотреть на женщин, распространялись не только на девчонок в школе.

— Привет. Форман у себя?

— У себя, — ответила она.

Говорила она медленнее обычного и проглатывала окончания слов. Видимо, устала от безумного напряжения этого уикэнда; обычно по воскресеньям она не бывала в участке, но свежее убийство наверняка подкинуло ей немало работы.