Паучиха. Личное дело майора Самоваровой - Полина Елизарова

— Позвольте дать вам один совет, — Самоварова аккуратно, чтобы не заметила собеседница, достала из кармашка плаща айфон и посмотрела на время. Их беседа затянулась. — Послушайте своего друга и рожайте ребенка!

— В том-то и беда, что не получается… Вот уже два года не могу забеременеть.

— А про ЭКО вы думали? Судя по всему, у вас нет проблем с деньгами.

— На ЭКО мы не пойдем! — испугалась Марина Николаевна. — Мой друг верующий, да и я сама не уверена в том, что из этого может получиться что-то хорошее. Но… вчера у меня появилась, пусть и хрупкая, надежда!

— Заинтриговали…

— В городе есть одна женщина. Не знаю, кто она и откуда взялась, но, поговаривают, она способна творить чудеса. Онкологические выздоравливают, бесплодные беременеют, я уж не говорю о менее серьезных проблемах.

— Так что вам мешает к ней обратиться?

— Ее недоступность. За прием она берет приличные деньги и консультирует далеко не всех, только тех, кто пришел по чьей-то весомой рекомендации. В офисе поговаривают, что Заплечный — ее клиент. Она всего за два сеанса вылечила его от жуткой аллергии. Раньше он и в жару только с длинным рукавом рубашки носил, такая была экзема…

— Интересно, — задумалась Варвара Сергеевна. — А вы не допускаете, что это миф? Люди любят придумывать легенды. Вашего шефа могла вылечить необходимая ему диета вкупе с медицинскими препаратами.

— Да нет же, эта женщина существует! — В голосе Марины Николаевны впервые прозвучала уверенность.

— Но она может оказаться очередной аферисткой… На каком методе основано чудесное излечение больных?

— Увы, не знаю. Говорят, она просто садится напротив, иногда задает вопросы. Никакого прямого контакта с телом, никаких таблеток, магии или «святой воды».

— Похоже на экстрасенсорику.

— Да, что-то из этой области.

— Ну что ж… Если вы в это действительно верите, считайте, полдела сделано, — ободряюще сказала Самоварова, вставая. — Простите, мне пора бежать.

Будто приросшая к лавочке Марина Николаевна теперь выглядела жалкой.

— Знаете что… Давайте на всякий случай обменяемся телефонами. Вдруг вы вспомните из событий того утра что-то, что может иметь отношение к пожару! — Самоварова достала из кармана телефон. — Кстати, забыла сказать! Мой хороший друг — владелец частного детективного бюро. Если у вас все же возникнет желание собрать информацию о вашем бывшем учителе, за разумную плату он сможет организовать вам такую справку. Любую иллюзию лучше всего лечить реальностью. Это больно, зато действенно.

— Значит, вы не таите на меня зла? — Марина Николаевна мигом выхватила из сумочки мобильный. — Диктуйте номер!

* * *

Варвара Сергеевна как никто другой знала, что ее дочь отличается повышенной эмоциональной возбудимостью.

В детстве Анюта была на удивление спокойным и бесконфликтным ребенком. Обучившись грамоте, дочка много читала, и ее интерес к чтению выходил далеко за рамки обязательной школьной программы.

Уже к двенадцати годам ею были освоены Беляев, Дрюон, Дюма, Шекспир и толстовский хит для женщин всех поколений «Анна Каренина».

Пропадая на службе, Варвара Сергеевна была уверена в том, что Анюта, дожидаясь ее с работы, всегда найдет, чем себя развлечь.

А потом все резко, в одну осень, изменилось.

За два месяца до тринадцатилетия у Аньки начались месячные.

Когда Варвара Сергеевна, как назло, по уши заваленная в ту осень уголовными делами, приходила со службы, подросшая и сильно изменившаяся за лето Анька с порога начинала доставать ее дурацкими вопросами: почему, например, человек, который нашел клад, должен сообщить об этом государству и получить за свою находку всего лишь мизерное вознаграждение, или каким образом Каренина могла спокойно принимать морфин, который является тяжелым наркотиком.

Самоварова, вымотанная к вечеру настолько, что язык ворочался с трудом, старалась, как могла, на вопросы отвечать. Но как-то вдруг поняла, что Анька жаждет не столько ее ответов, сколько конфликта, на который всякий раз намеренно провоцирует мать, начиная глупо и неумело спорить.

Красивая, спокойная девочка с густыми каштановыми волосами и неизменной книгой под мышкой превратилась в гадкого и агрессивного утенка. Кожа ее сильно испортилась, и Анька, постоянно выдавливая прыщи, проблему только усугубляла. Дочь стала угловатой и дерзкой, а свои шелковистые волосы начала вытравливать перекисью водорода, в домашних условиях добиваясь эффекта мелирования.

На разумные замечания матери Анька отвечала агрессивно и постоянно ее в чем-то обвиняла.

Только спустя время, наблюдая, сколь остро дочь переживает свои заканчивавшиеся неудачей романы, Самоварова поняла, что женская сущность дочери, требовавшая постоянной подпитки обожанием и восхищением, которых не хватило в детстве, взяла верх над умом и интеллектом.

Анька, воспитанная, с одной стороны, книгами, с другой — пустосмешками-подружками, незаметно превратилась в классическую женщину со всеми вытекающими плюсами и минусами. Влюбчивая и нежная в начале отношений, при возникновении любых проблем с парнями она превращалась в настоящую фурию — скандальную и истеричную.

Не имея перед глазами положительного примера — здоровых отношений отца и матери, — Анька не обладала не только гибкостью, но даже элементарной женской хитростью.

Устав давать подросшей дочери советы, Самоварова махнула рукой на ее многочисленные и недолгие романы, и Анька, замкнувшись в себе, лишь изредка делилась с матерью подробностями личной жизни.

После тридцати, убедив себя в том, что она уже «товар не первой свежести», Анька стала сдавать позиции соблазнительницы и незаметно пристрастилась к выпивке.

К счастью, в тонусе держала работа — на что училась, в том и сгодилась, — дочь работала переводчиком с французского.

Почти ежедневно ей надо было общаться с людьми и хорошо выглядеть, и эта важная для женщины деталь не давала ей окончательно распуститься.

И потому появление в жизни дочери Олега, простого и душевного парня, который сразу принял Аньку со всеми потрохами и даже хотел от нее, почти сорокалетней, ребенка, явилось для Варвары Сергеевны настоящим выдохом, получившей четкие контуры надеждой на то, что у дочки будет нормальная семья.

Пока Самоварова тесно не соприкасалась с молодыми, общаясь с ними на нейтральной территории (пару раз в месяц, по инициативе Аньки, они встречались в городских кафе или ресторанчиках), Варвара Сергеевна была совершенно спокойна.

Картинка влюбленных друг в друга, еще молодых, по меркам нынешнего времени, людей, не только радовала, но словно очищала ее совесть, ведь в прежних неудачах дочери Варвара Сергеевна винила себя — «не донесла, не заложила, не привила…»

Теперь, регулярно становясь свидетельницей дочкиных фырканий и не всегда уместных язвительных замечаний в адрес Олега, Самоварова молила небо, чтобы у спасателя оказалось достаточно любви и терпения, ведь Анька, по сути, была все так же, как в детстве, простодушна и беззлобна. Именно Олегу, как чувствовала своим материнским сердцем Самоварова, удалось разглядеть в ней хрупкость жаждущей простого счастья женской натуры.