Эмоции: великолепная история человечества - Ричард Ферт-Годбехер

только поклонение кумирам или другим богам, но и почитание их в храме, доме Господа. Виновных в идолопоклонстве не спасало раскаяние; их казнили, чтобы очистить от них землю.

Вызвать в Яхве один из видов отвращения означало совершить грех и рискнуть благополучием четырех поколений своей семьи. Десять заповедей составляют лишь часть длинного списка вещей, вызывающих у Бога омерзение. Весь список охватывает первые пять книг Библии — Пятикнижие. Диапазон провинностей широк — от использования неточных мер и весов, поедания моллюсков и ношения одежды из двух разных материалов до желания присвоить принадлежащее другому, кражи и убийства. В основном древние иудейские тексты посвящены тому, что чувствовал Яхве по разным поводам. Однако, как я уже говорил, иногда они описывают, что чувствовали сами иудеи.

Иудеи связывали эмоции с внутренними органами. Сердце было вместилищем воли, разума и некоторых чувств, например доброты. Почки, kilyot, отвечали за самые глубокие душевные эмоции. Именно этим нутром вы чуете, когда что-то идет не так. Печень, ka’veid, ассоциировалась со славой и почетом. Название носа, aph, происходит от слова anaph, означающего «тяжело дышащий» или «пыхтящий от ярости». (То, что я выше переводил как долготерпение, эрех апаим, буквально переводится как «длинные ноздри». Это вовсе не оскорбление, а лишь наблюдение, что Бог не заводится с пол-оборота.) Утроба (rechem) связывалась с глубоким — материнским — состраданием, которое не слишком отличалось от сострадания (рахум) Яхве. Древние иудеи совершенно точно чувствовали эмоции глубоко в мышцах. Эти внутренние переживания были частью более широкого понимания тела, тесно связанного с существовавшими в обществе правилами. Физическое, моральное и общественное страдания воспринимались одинаково.

Чувства у древних иудеев сопровождали ритуальные практики. Любовь и сердечность рождались из соблюдения заветов Яхве — быть счастливым означало быть полезным членом общества. Греха активно избегали, потому что грех считался пренебрежением к закону Божьему. Чувства, вызванные такими проступками, вероятно, походили на виды отвращения, которые приписывались Яхве. Вне зависимости от того, были ли люди созданы по образу и подобию Божьему или Бог — по образу и подобию людей, описания в Пятикнижии отражали те эмоции, которые испытывали сами древние евреи. Контролировать их позволяли ритуалы очищения. Унять отторжение — в Яхве, грешниках и свидетелях греха — хорошо помогали приятные ароматы, поэтому в храмах жгли мясо и зерно. В большинстве случаев, чтобы заслужить прощение, считалось достаточным принести в жертву кровь животного[93]. Чем больше была жертва, тем значительнее и долговечнее было прощение и тем больше людей могли считать, что она принесена от их имени.

Гнев в храме

Для Павла и первых христиан храмовую жертву заменила кровь Христа. Мессия, Иисус — как говорили, сын самого Бога — предложил Яхве свою кровь, чтобы умерить его отвращение к нашим грехам и таким образом даровать всем прощение. Если кровь животного могла унять Божий гнев на какое-то время, то казнь сына успокоила его навсегда — если, конечно, вы верите, что эта жертва была принесена и для вас тоже. Для первых христиан самопожертвование Иисуса стало как бы ритуальной атомной бомбой — искуплением настолько мощным, что его хватило, чтобы простить каждого. Для Павла это означало и иудеев и язычников.

Именно то, что в своих проповедях он не делал различий, как и то, что он, собственно, проповеди проводил, для Павла обернулось неприятностями в храме. Идея о том, что жертвы одного человека достаточно для прощения любого желающего, иудеям казалась богохульством. Она означала, что согрешить невозможно, что всем все прощено, а закон ничего не значит. Вот почему люди в Иерусалимском храме были охвачены отвращением shiqquts к идолопоклоннику, затесавшемуся среди них, вот почему они хотели смерти Павла.

Несмотря на заявления Павла о собственной чистоте, иудеи думали, что его печень пуста, а сам он бесчестный человек. В глазах собравшихся в храме Павел был угрозой. Заразой, поражающей все вокруг, нежелательным элементом. Он активно распространял убеждения, неприемлемые для большинства иудеев, и все же явился в Иерусалимский храм, пытаясь выдать себя за одного из них. Что это, как не идолопоклонство? Непозволительно! Требовалось нечто большее, чем скромный аромат барбекю, чтобы Яхве простил осквернение собственного храма. От присутствия Павла в сакральнейшем из мест иудейского мира у собравшихся, вне всяких сомнений, свело почки от злости, а ноздри раздулись от ярости. Из-за него люди — а следовательно, и Яхве — чувствовали самый настоящий gaal. Единственной верной реакцией для них было выдворить идолопоклонника из храма и по возможности еще и стереть с лица земли.

Несмотря на инцидент в Иерусалиме, у Павла одинаково хорошо получалось и обращать иудеев в христианство, и злить их. Он понимал природу чувств и умел воздействовать на них через доступные людям образы и язык. Однажды он произнес проповедь в синагоге в Антиохии Писидийской — городе на западе современной Турции — и воззвал к сердцам и умам иудеев, ну, или к их печени и почкам. Он обращался к давней истории отношений еврейского народа с Яхве: «И около сорока лет времени питал их в пустыне»[94], [95]. Он апеллировал к честолюбивой печени своих слушателей, сравнивая Иисуса с другими великими людьми в истории иудеев: «…поставил им Бог царем Давида и дал о нем такое свидетельство». Павел представлял Иисуса свободным от смерти, неспособным вызвать отвращение shiqquts, потому что «Он уже не обратится в тление»[96]. Он описывал его милосердным (hesed) и всепрощающим (nōśē): «Да будет известно вам, мужи братия, что ради Него возвещается вам прощение грехов». В книге «Деяния святых Апостолов» сказано, что после проповеди «многие Иудеи и чтители Бога, обращенные из язычников, последовали за Павлом и [другом его] Варнавою, которые… убеждали их пребывать в благодати Божией».

На собратьев-иудеев проповеди Павла действовали, однако он хотел обращать в христианство не только их. Как и остальные иудеи, он считал всех язычников идолопоклонниками по определению. Он также полагал, что жертва, принесенная Иешуа бен Иосифом, была столь велика, что даже язычники могли предстать перед Страшным судом, но только в том случае, если уверуют, что Иисус проливал кровь в том числе для них. Лучшим ответом на идолопоклонство он считал не казнь, а обещание новой жизни. Однако чтобы убедить большинство язычников, традиционных иудейских аргументов оказалось недостаточно: им был чужд эмоциональный ландшафт, на котором основывались подобные представления. Павлу пришлось идти другим путем.

Павел-стоик

Эта история началась за семь лет до того, как Павел оказался на волоске от