Английский дом. Интимная история - Люси Уорсли

Угодно ль? Пуститесь

Вы с Элинор Глин

В грешные игры

На шкуре тигра.

Иль соблазнитесь

Один на один

Ввязаться с ней в грех,

Подостлав иной мех*[31]

Стишок о любовнице лорда Керзона, авторе любовных романов Элинор Глин (1864–1943)

Подобно Филипу Ларкину[32], мы склонны полагать, что

В одна тысяча девятьсот шестьдесят третьем году

(поздновато для моего поколения),

До первой долгоиграющей «Битлов» и общего увлечения,

Но после оправдания «Леди Чаттерлей» по суду —

Стало известно об акте полового совокупления[33].

Любопытно, что общество на протяжении более ста лет, с 1800 по 1960 год, упорно избегало разговоров о сексе, хотя до того люди высказывались на тему совокупления открыто, без особого стыда и смущения.

Сексом занимались не только в спальне. Эдмунд Харрольд, сластолюбивый постижер, живший в Манчестере в позднестюартовскую эпоху, вел подробный дневник своей сексуальной жизни, в котором имелись записи такого содержания: «…За полтора часа дважды поимел жену — на диване и на кровати». Джеймс Босуэлл в 1763 году превзошел его с умелой актрисой и проституткой по имени Луиза: «… Более сладострастной ночи я не знал. Пять раз забывался в экстазе… Надо признать, я весьма горд собой». Босуэлл с Луизой занимались сексом в постели, однако справедливости ради надо сказать, что молодых людей в Средние века и в эпоху Тюдоров, когда не было личных комнат, больше привлекали поля и глухие закоулки. В многолюдной спальне трудно создать атмосферу романтики. Некая Эбигейл Уилли с реки Ойстер (Новая Англия), жившая в XVII веке, если хотела избежать близости с мужем, укладывала своих двоих детей спать не с краю, как обычно, а посередине кровати.

Мы не знаем ни мнения жены Харрольда, ни мнения Луизы, но общеизвестно, что церковь всегда поощряла «миссионерскую» позу (мужчина сверху), поскольку при этом женщина находилась, как ей и подобало, в подчиненном положении. Правда, Харрольд совокуплялся с женой и в «старомодной» (мужчина сверху), и в «новомодной» (женщина сверху) позах. Последняя была особенно предпочтительна, когда его супруга носила под сердцем ребенка. Вообще до наступления Нового времени считалось, что женщины обладают сильной и развитой сексуальностью, и это высоко ценилось.

Средневековая женщина, если муж ее не удовлетворял, всегда могла прийти в Вестминстерское аббатство и помолиться мощам святой Вильгефортис, чтобы та избавила ее от супруга. («Если член мужа безжизнен и бесполезен, пара имеет право разойтись».) Алисон, «батская ткачиха» из «Кентерберийских рассказов» Джеффри Чосера, пытаясь удовлетворить свои сексуальные аппетиты, уморила пятерых мужей, из чего следует, что проблема мужской импотенции существовала во все времена. Сэр Тристрам, герой произведения Томаса Мэлори «Книга о короле Артуре и его доблестных рыцарях Круглого стола», был не в состоянии исполнять супружеский долг, потому что не мог забыть свою прежнюю возлюбленную, Изольду. Едва вспомнив Изольду, он становился бессилен рядом с женой: «совсем загрустил и иначе ее не приветил, как только обнял и поцеловал»[34]. В 1536 году судили Анну Болейн: в числе прочих прегрешений ее обвиняли в том, что в беседе с посторонними она проговорилась про импотенцию Генриха VIII.

В Средние века считалось, что женщина имеет право на оргазм. Как в XIII веке писал автор «Романа о Розе» Гийом де Лоррис, «когда они игру любовную начнут, пусть каждый действует так слаженно, как подобает, чтоб наслажденье испытать одновременно»[35]. В XIV веке некий врач из Оксфорда рекомендовал неудовлетворенным монахиням заботиться о себе самостоятельно: смазать пальцы жиром, ввести их во влагалище и «производить ими энергичные движения».

На протяжении долгого времени общество оправдывало «разделение труда» между любовницей (дарительницей удовольствий) и женой (матерью детей), и очень немногим женщинам удавалось перейти из первой категории в финансово благополучную вторую. Одним из этих редких, но примечательных исключений была Анна Болейн, заставившая Генриха VIII, прежде чем узаконить с ним отношения, добиваться ее шесть лет. Как писал Генрих Анне во время их разлуки, он часто грезил о ней, желая «оказаться в объятиях возлюбленной, чьи прелести я надеюсь вскоре лобызать». Правда, после бракосочетания Анне пришлось мириться с периодическими изменами супруга, особенно во время беременностей, довольствуясь лаконичным советом мужа «закрыть глаза и терпеть, как это делали более достойные».

На взгляд современного человека удивительно, что в Средние века придавали большое значение тому, чтобы женщина получала сексуальное удовлетворение. С медицинской точки зрения тех времен женское тело было всего лишь более хрупкой разновидностью мужского, как бы его зеркальным отражением, с половыми органами, расположенными внутри, а не снаружи. Поэтому считалось, что женский оргазм, как и мужской, — необходимое условие для зачатия. (Примечательно, что в тюдоровских медицинских справочниках описывались лечебные средства, помогающие при недугах мужского «лона».) Убеждение в том, что женский оргазм ведет к зачатию, в XVII веке было выражено следующим образом: если во время полового акта мужчина испытывает «некое посасывающее или тянущее ощущение на кончике пениса, то женщина, возможно, забеременела». Вот почему Сэмюэл Пипс, развлекаясь со своими многочисленными любовницами, старательно следил за тем, чтобы не доставить им наслаждения, хотя про собственное удовольствие не забывал. Бытовавшее представление о женском оргазме таило в себе и другую опасность для женщины: если в результате изнасилования она забеременела, значит, испытала оргазм, следовательно, ни о каком насилии речь уже не идет.

В XVIII–XIX веках внимание к женскому оргазму стало ослабевать, и вскоре под сомнение было поставлено само его существование. В эпоху Просвещения врачи установили, что оргазм вовсе не обязателен для зачатия. Постепенно общество пришло к выводу, что женщина может обходиться без него, и к концу второй трети XIX века сложился стереотип фригидной женщины, страшащейся сексуальной близости. В викторианскую эпоху от женщины не ждали оргазма: врачи и мужья полагали, что она на это не способна.

Переворот в понимании биологической природы человека оказал огромное влияние на общество. Исчез средневековый стереотип женщины — ненасытной искусительницы, и его место занял викторианский идеал чистого и целомудренного ангела. От телесных наказаний, регулирующих нормы отношений между мужчинами и женщинами, общество перешло к новому моральному кодексу. В соответствии с ним карой за сексуальные пороки были всеобщее порицание и бойкот. Как отмечает историк Лорел Тэтчер Ульрих, в период первых поселений в Новой Англии окружные суды почти всех обвиняемых приговаривали к порке.