Фактор "ноль" - Морис Дантек

Я производил расчеты быстрее, чем они, не останавливаясь, как они. День и ночь.

Небольшой нейрохимический синтез адреналина, кофеина, кокаина… Мозг действительно обладает массой ресурсов.

Я оглядываю потухшим взглядом числа, взрывающиеся полотном Поллока[12]на всех окружающих меня стенах. Они останутся здесь, зашифрованной загадкой Нулевой Отметки, ожидая кого-нибудь, кто будет в состоянии их декодировать. Я оставил даже большой рисунок двух башен-близнецов, прямо рядом с окном, через которое я видел их каждый день в течение почти десяти лет.

Библиотека, мастерская, комнаты, запасы… Ящики, коробки, картонки, чемоданы.

American life[13].

Итак, когда пришла бандероль, дом был завален разного рода емкостями, разбросанными по всем этажам. В посылке «ФедЭкс» было то, что я просил.

Во время нашего последнего перевоплощения, согласно тысячелетней традиции, мы можем, по желанию, в самом начале процесса попросить «идентификационное переназначение» последней минуты, при условии, естественно, что оно не входит в противоречие ни с основными правилами, ни с целью Миссии.

Это наша своеобразная «последняя сигарета». Фальсификаторы для этого изменяют некоторые необходимые детали в длинной цепи поддельных документов.

Я ждал всего сорок восемь часов. Очень быстро, особенно после встречи с типами на внедорожнике, необходимость такого изменения стала очевидной. Достаточно было посмотреть телевизор. Границы между Соединенными Штатами и внешним миром теперь закрыты. Даже граница с Канадой, куда я собирался ехать.

Мы с Люси Скайбридж никуда не доберемся благополучно, пока нас не связывает какая-нибудь любая степень родства.

Фальсификаторы изъяли настоящего отца из ее документов. Он скоро и на самом деле исчезнет. Все будет хорошо.

Так я получил два новых паспорта, на ее имя и на свое: Джеймс Вильямсон Скайбридж. Еще водительские права, безукоризненно оформленный медицинский полис.

Вот, все сделано.

Не только я удочерил эту маленькую девочку, упавшую с небес. Стало ясно, что и она меня приняла. И более того, стало совершенно очевидно, что по мере того, как она становилась моей дочерью, я становился ее отцом, хотя я был никем, в человеческом смысле, во всяком случае.

Итак, все готово. Завтра мы уезжаем на север.

Завтра мы покидаем этот мир.

Дорога. Дорога к северу Штата. Дорога к Аппалачам.

Пыльная, освещенная солнцем дорога. Американская дорога. Дорога-горизонт, дорога-горизонтальность. Дорога, которая уводит нас вдаль от метрополии, вдаль от машин «башни-самолеты-пожары», вдаль от искусственного снега, вдаль от огненных облаков.

Дорога, которая ведет нас в горы, туда, где цивилизация является еще частью природы.

Дорога скорее указывает мне судьбоносное направление, чем просто ведет к заданной точке. Я еду на север. Конечно, я еду к арктическому магнитному полюсу, к месту последнего свидания. Но главное, я нахожусь сейчас в состоянии некоего охватившего меня изнутри экстаза, словно в глубине меня взорвалась звезда и озарила все вокруг. Если это счастье или то, что люди им называют, тогда я его испытываю с подобной удивительной силой впервые за тысячу лет. Мне кажется, что все, абсолютно все бесконечно связано, что каждый луч света превратился в музыку, что каждый звук стал полетом фотонов, что каждый вздох ветра может объять весь мир.

Нисколько не сомневаюсь в том, что квантовая память Материнского Корабля проанализирует эту новую «эмоциональную извилину» с самым живым интересом.

Это все дорога. Это она виновата в появлении такого эпифеномена.

Потому что дорога не только ведет меня к некоему месту, которое я найду по его географическим координатам, она соединяет меня с маленькой девочкой из черного ящика в данный момент пространства и времени, в момент, кажущийся мне вечностью. Этот момент – это сейчас, этот момент – это всегда.

Это дорога.

Домик в Аппалачах станет моим последним убежищем, он и создан для временного проживания. Когда час свидания действительно приблизится, я оставлю его, ни о чем не заботясь. Я буду жить у обочины дорог, в мотелях, в кемпингах, на парковках – не важно где, лишь бы все ближе и ближе к северу. Насколько я знаю, моя репатриация состоится не раньше чем через два или три года. За этот период я доведу до совершенства анонимность моего пребывания в анонимной Америке. Когда я получу последнее указание, мне надо будет всего лишь пересечь канадскую границу и двинуться на север.

Все ближе и ближе к северу.

Длительность последнего путешествия позволит Фальсификаторам уничтожить следы, еще оставшиеся после моего пребывания на Земле с тысячного года, она даст мне возможность уладить текущие дела, закончить Миссию, достойно подготовить уход.

И навязать Материнскому Кораблю свой план, который я сейчас составляю.

Полный бак. Остановка Экссон. Поворот на Сиракузы. «Додж-караван». Семейный пикап. Одна из самых продаваемых машин в Северной Америке. Типичный средний класс. Механизированная анонимность. Мы слушаем разные радиостанции на тех частотах, которые встречаются по дороге. Погода великолепная.

Погода такая же отличная, как в тот день, когда мир обрушился в пыли башен.

Нас ведет дорога-горизонт. Голубая тень гор возникает в конце пути, вздымая свою вертикальность как парадоксальное продолжение тоталитарной горизонтальности.

В Америке препятствие всегда скрывает выход. Выход часто таит в себе ловушку. А ловушка иногда оказывается вашим самым последним шансом.

Мой тысячелетний опыт научил меня следующему: чтобы тебя не замечали, не надо прятаться. Исчезнуть, в смысле, попытка исчезнуть – иногда лучший способ привлечь к себе всеобщее внимание. А невидимым можно стать, выдвинувшись на передний план.

Как в старой доброй истории с «Украденным письмом» Эдгара Аллана По, которое просто открыто лежало на столе в гостиной, на виду у всех. Один мой друг, французский взломщик, где-то в году тысяча восемьсот пятидесятом посоветовал мне: «Если ты хочешь спрятать иголку, не засовывай ее в стог сена. Спрячь ее в куче иголок».

Чтобы сохранить анонимность, надо стать иголкой в куче иголок. Нужно не выделяться из социальной среды, а раствориться в ней. Не нужно пытаться прятать свою непохожесть в иллюзии Чисел. Надо стать числом среди чисел. Не надо делаться таким же, как все.

Нужно быть всеми.

Здесь мы будем всеми. Мы там, где Америка действительно находится и где она одновременно совершенно теряется. Это срединные земли, мы по-прежнему в штате Нью-Йорк, но мы могли бы быть и в горных районах западных и южных штатов. Мы могли бы быть в Монтане, в Скалистых горах, в Баулдере, Колорадо.