Я тебя получу - Astra Maore

Далеко она не убежала, но демону пришлось потрудиться, чтобы найти её.

Демоница забилась в узкую маленькую нору и тихонько хныкала.

Вернее, хныкала бы Птичка, а голос демоницы стал ниже и грубее, но Демон легко различал в нем жалобные нотки своей любимой.

Заслышав Демона, она затихла. Решила притвориться, что ее не было в этой норе. Но он не уходил, и тогда она закричала:

- Ненавижу тебя! Я смотрела в твои глаза и стала такой же, как ты! Никто больше не полюбит меня такую уродливую!

Демон улыбнулся.

- Но ведь я люблю тебя. Ты похожа на меня, для меня ты самая красивая. И потом, маленькая Птичка, есть вещи восхитительнее, чем бесстрашный полет в небе. Но осмелишься ли ты узнать их?

Спросишь, почему Птичка стала демоницей, девочка? Потому что когда любишь, перенимаешь любимые черты. Демон стал Птицей, а Птичка... Это ещё не конец сказки.

Птичка не понимала, что полюбила Демона. Она была несколько наивная, хотя и очень смелая, вот и не знала, с чем сравнить любовь и какой она бывает.

Но скорее то была судьба, которая выбрала любимым Птички проклятого Демона.

Она решилась спросить:

- Эти вещи... Они заберут мою душу?

Демон кивнул.

- Заберут и привяжут ко мне. Но ведь и ты теперь демон. Ты тоже можешь взять мою душу. Бери её.

И он подал демонице лапу, а она оперлась на неё и выбралась из норы.

Глаза её светились любопытством, а в его глазах впервые за долгое время зажглась радость. И ещё что-то неведомое. Странное, но притягательное для демоницы.

Демон привлёк девушку к себе и поцеловал. Он был ужасно горячий, а она вдруг поняла, что и сама не уступала ему в пылкости. Они целовались, как одержимые, еле добрались до пещеры, а там делали друг с другом все те развратные, но очень приятные вещи, что и приписывают демонам.

Поутру оба проснулись птицами.

Думаешь, Птичка была довольна, девочка?

Вовсе нет. Она с нетерпением ждала новой ночи и ликовала, обернувшись ненасытной демоницей.

Потому что любовь это ещё и страсть, девочка. И все те низкие желания, и злость, и ревность. Она многолика, но прекрасна, пусть иногда кажется демонически страшной.

Птичка не побоялась заглянуть в пекло, а ты, девочка? Ты осмелишься любить?

- Бесплатный автобус до торгового центра отправляется через пять минут! - вещал водитель.

Салон был битком набит: парни, девушки, шумные семьи с детьми, просто взрослые. Не протолкнуться.

Мария уткнулась лбом в вертикальный поручень. Духота превратила обжигающий воздух в раскаленный кисель: тягучий, приторный, вязкий. Голова гудела. А кожа горела, с каждым мгновением будто нагреваясь сильнее.

Скорее бы доехать, а там зайти в какое-нибудь кафе, заказать ледяной фреш и выпить жадными глотками.

Зря она вообще вышла из дома: новые босоножки натерли пальцы до красноты. Неудачный день. Куда уж хуже.

Внезапно кто-то толкнул ее — грузный мужчина пробирался к выходу, распихивая людей, как ледокол непрочные льдины.

Мария вырвалась из забытья и прислушалась. Вертевшееся за языке грубое словцо проглотила. Ругать хама бесполезно — народу набилось, что селедок в бочку, а его семья из жены и пары детишек послала в киоск на остановке купить что-то холодненькое. Подождал бы водитель лишнюю минуту.

Мария даже не поняла, почему внезапно захлопнулись двери, кого-то даже прищемило, но край юбки удалось выдрать из дверной щели.

Люди истошно закричали, потребовали у водителя немедленно открыть, впустить отца семейства, и вдруг Мария услышала сквозь муть:

- Там никого нет! Он сам едет!

- Как сам? Что с водителем???

- Нет водителя! Вообще нет.

Заплакали дети, истерично завопили женщины, мужчины перебивали их, старались выбить стекла, выдавить люки и вылезти.

Паникующие люди сжимали Марию, толкали и били, лихорадочно пытаясь выбраться из смертельной ловушки. А последним, что она почувствовала, погружаясь в вязкую дурноту обморока, были чьи-то оберегающие объятия. Словно живая стена встала между ней и обезумевшими от страха людьми.

Пришла в себя от нежданного дуновения прохладного воздуха. Перед глазами бесновались зеленые вспышки. Наверное, обморок сошел не до конца, потому что не бывало у мужчин настолько пронзительно зеленых глаз.

И эти глаза самым наглым и порочным образом сверлили в ней дыру.

Мария растерялась. Чужое лицо было слишком близко. Высокие скулы, красивые губы. И эти невозможные, точно нарисованные глаза цвета молодой травы с темным ободком радужки и километровыми ресницами.

Почему незнакомец так неприлично и прямо ее разглядывал?! И поразительно странная оглушительная тишина воцарилась после криков ужаса...

Мария точно стояла, подпираемая со всех сторон, а теперь свободно сидела рядом с незнакомцем, и никто тяжелый на нее не наваливался...

Мозг отказывался принимать случившееся. Произошла чудовищная фатальная ошибка. Галлюцинация?

Мария бросила быстрый взгляд в окно. Шоссе. Поля. Поля? Какие-то подозрительно высокие вертикальные поля. Как горы... В их местности отродясь не было гор!!

Что же?!..

- Тише. Не привлекай их внимания.

Кого их?!

Волоски на руках моментально встали дыбом, Мария была в цветастом летнем сарафане с широкими лямками, и сарафан остался прежним. Сумочка, правда, валялась под ногами, а вот люди из автобуса почти подчистую пропали.

Никаких мам с визжащими детьми, одни угрюмые парни в серых одинаковых костюмах, она и странный сосед. Тоже молодой мужчина с гладко зачесанными темными волосами.

Что за?!

- Ты переводишься по приказу Королевы. Веди себя достойно, и все будет хорошо. Некоторое время.

Мария растерялась. Какой еще королевы? Что за неуместная несмешная шутка? Куда она переводится?!

Дернула уголком рта: это наверняка был сон, просто сон о неприятном приключении. Вот сейчас она проснется, и...

Автобус ощутимо тряхнуло. Мария больно ударилась бы, не подхвати спутник. Крепкие мужские руки словно взяли ее в цепкий плен, под кожей вспыхнули искры смущения и... острой настороженности.

Почему этот незнакомый мужик так спокойно ее лапал? Даже обхватил слишком ловко, будто постоянно тренировался.

Как будто она перестала быть живой. Превратилась в мешок для отработки ударов.

Сон катился в кошмар с угрожающей скоростью. Настороженность сменилась паникой, словно сотни мелких жалящих иголок разом вонзились под кожу, прошивая насквозь.