Дохлокрай - Дмитрий Манасыпов

…Напудрив ноздри кокаином…

Понятно, утюги не поют. Основное назначение утюга, само собой, гладить платье. В смысле, одежду. Но "доносилась из каждого утюга" или, на крайняк, "из электрочайника", только-только становящихся популярными, как раз про этот самый случай.

…Давай вечером с тобой встретимся…

Самым страшным годом для стал, на самом деле, девяносто четвертый. Его жутко ждалось, хотелось и вообще футбольным фанатам, желающим большого футбола. Взамен страна получила другое, захлебнувшись в кровавой рвоте войны, рвущихся с цепей зверей разборок, разваливающихся больниц и горящих изнутри подростками школ. Когда тебе четырнадцать-шестнадцать-семнадцать, то многое кажется совершенно другим. Опасно это, конечно, надеяться на чудо и натыкаться на декорации дешевых фокусов, но куда ж без такого? Тем более, куда интереснее именно так:

Желать принцессу, наткнуться на притворяющуюся пэтэушницу.

Полагаться на почти брата и вдруг увидеть вместо него не своего любимого человека, а непонятное говно, смахивающее на стандартного утырка, по вечерам отжимавшего у мелкоты родительские рубли, рассеивающиеся быстрее дыма демократических танковых залпов или аромата Марии, дочери Хуана.

Видеть, как видели через одного, свою семью, теплую и родную, единственную и нужную… когда новое полноцветное фото вдруг становится черно-белой любительской съемкой, мутнеющей на желтеющей фотобумаге.

Вместо близких лиц, глаза закрой и вылепи по памяти, размытые пятна непроявленного негатива.

…Давай вечером умрем весело…

Страна на глазах еще больше засвечивалась, подменяясь на цветную бездушную пленку и фотографии "Кодак-экспресса". Отсюда, пытаясь разглядеть девяностые, виделось странное. Марево, с редкими четкими кусками. Незначительными, типа пачки мятного "Кента" в ларьке, спокойно проданные почти мальчишке. Общаги и их старшаков, с выбитыми с ноги дверей. Девчонок, сгорающих от страсти под поддельное французское шампанское, трахаемых в сортирах дискотек и потом делающих аборты в девятых классах. Мальчишек, не проходивших НВП и попавших на Кавказ. Ветеранов, не понимающих главное: за что же они воевали, тратя себя и молодость?

…Я на тебе как на войне…

Водка в любом ларьке. Первые лысые "под расческу" головы и пакеты с тетрадками и учебниками взамен ранцев и дипломатов. Зубы и кровь в туалетах на переменах. Взрослые, шалеющие от дичи, творящейся в вокруг и дети, считавшие обоссанных бомжей нормой. И над всем этим, в девяносто пятом, бывшем ужасным и прекрасным, ужасно-прекрасным, стеклянноглазые Самойловы и…

…нам с тобою повезло на-а-аз-л-о-о-о-о… из каждого утюга.

Мрак расползался тогда легче легкого… Не остановить. У него и не вышло, лишь временами перекрывал самые дикие прорывы и затыкал совершенно обнаглевших Проводников. Мрак жил в стране как у себя дома. И считал себя хозяином.

– Задумался?

Он тряхнул головой, глядя на такую знакомую улицу с каменными ребрами костела, смотревшими в туман, закрывавший их почти наполовину. На желтые мокрые листья, на катящуюся гусеницу нового, наверное что с вай-фаем, трамвая, на спешивших куда-то, как всегда и везде, студентов, на курящих за остановкой и плевать хотевших на закон о курении полицейских, на афиши, наклеенные одна поверх другой и болтающиеся измочаленной и снятой ремнями кожей, на трещины асфальта и потоки грязной воды, катящейся из неработающего колодца, несущие в себе листья, пустые пачки и окурки, презервативы, два использованных инсулиновых шприца, мертвого слепого котенка и голубиное крыло, оторванное с мясом и недавно, на листовки кандидата каких-то местных выборов, на…

– Устал.

– Выспаться тебе нужно. А то работать не сможешь.

– Я? Я смогу. Нам далеко?

– Не особо. Хочешь прогуляться?

Хотелось ли ему пройтись по городу, иногда становящийся родным? Наверное. Даже если недалеко. В этой части города ему всегда становилось тревожно, всегда вставали, невидимые обычным людям, простые видимые призраки. Их тут хватало, земля в городе у Волги, в старом центре, называемом просто центром, кое-где была пропитана кровью на метр, не меньше. Плохо, когда о таком не помнили. О чехах, резавших матросов-балтийцев, присланных организовывать флотилию. О матросах-балтийцах, вернувшихся и взявших Комуч. О большевиках, изрубленных дутовскими казаками и дутовских казаках, стреляемых у стенки вот тут, там и даже здесь.

Мирный город без какой-то войны? Крови тут хватало и без нее. А где кровь – там призраки, Мрак и… И Другие.

Хочешь спрятаться? Стать незаметным? Будь на виду. Будь проще. Никаких шпионских глупых игр из кино. Заурядно, неинтересно и скучно. Чтоб смотрели и думали: все просрали в стране, продают да продают, ни черта не производят. Залог успеха, чего уж, слиться с основной массой любого поселения. И не отсвечивать. Хотя здесь-то такого не скажешь.

Он смотрел на табличку-вывеску и пытался понять: наглость или глупость?

«Рога и …». Семеныч, перехватив взгляд, хохотнул.

– Всем нравится. Оптовая и розничная торговля натуральными продуктами, качественным алкоголем и товарами для взрослых, мм-м… хенд-мейд. Как пирожки разлетаются.

– Продукты или хенд-мейд?

– И то и другое.

Офис, склад, машины. Торговые представители и экспедиторы. Перемещайся по всему городу, особенно если торговля с ночными заведениям. Прикрытие великолепное, комар носу не подточит.

Дверь внутрь оказалась натурально сейфовой. Понятно, случись что серьезное, вроде штурма СОБРа, надолго не задержит. Но кое-какое время подарит. Первый этаж, значит, есть выход в коммуникации. Зря такие места никогда не выбирали. А уж здесь, в городе с бункерами, выкопанными для Сталина и Берии… Коммуникации серьезные. В старой части-то уж точно.

Должность у Семеныча была так себя, серединка на половинку. Замгендира по чему-то там. То ли по общим вопросам, то ли по личным. Не суть, так-то. Важнее кабинет в самом конце коридора и большой диван. Кожаный, пухлый, с отстегивающимися подушками. На него-то он и лег, только зайдя. Скинул ботинки и задрал ноги на спинку.

– У меня душ еще есть, – намекнул Семеныч, – ты так-то не стесняйся. И пошлю кого надо.

– Куда?

Семеныч прикурил, разом наполнив кабинет сладкой ароматной смертью от как-бы вишни и чего-то еще, похожего на табак.

– Не куда, а зачем. За носками.

– А… ну, извини. Ноги устали. Потерпишь?

– Мне чего-то еще остается?

Это точно. Но свинячить в гостях не стоило, все же приличия на то и существуют. Пришлось согласиться на душ и отправиться в смежную комнатушку. Носки выбросил, сушить все равно негде, да и некрасиво будет, если развесить те на итальянских радиаторах в кабинете самого зам ГД по чему-то там.