Охота на духов - Мишель Пейвер

Торак опустил голову на поджатые к груди колени и застыл. Ренн тыльной стороной ладони осторожно коснулась его щеки и спросила, как он себя чувствует. Он ответил, что хорошо. Тогда она спросила, что он чувствовал, когда ходил во сне, и он сказал:

— Вокруг было ничто. Пустота. Я в ней совсем потерялся.

Ренн невольно охнула. Торак с тревогой глянул на нее и спросил, что это означает, но она молчала. Он понимал: она что-то от него скрывает. Но совсем не это тревожило его сейчас. Волк, который спас ему жизнь, сейчас был там, в Лесу, один против токорота.

* * *

Бесхвостый детеныш со злым духом внутри исчез в зарослях, и Волк потерял его след. С досадой отряхнувшись, он повернул назад и рысцой побежал к Логову.

Блестящий Твердый Холод больно кусал лапы. Волк чувствовал себя ужасно голодным и ослабевшим, но все же впервые с тех пор, как на них напал тот огромный филин, он немного приободрился, даже хвост трубой поднял. Еще бы! Он только что спас Бесхвостого Брата от злого духа! А ведь именно для этого он, Волк, и существует на свете!

Возле Логова на него с карканьем набросились оба ворона, и он даже в шутку попытался на них поохотиться — немного подпрыгнул, отгоняя их, и щелкнул в воздухе зубами. Эти вороны тоже были как бы частью его стаи, но все же по-настоящему к ней не принадлежали; так что им следовало указать их законное место.

Из Логова выбежала Бесхвостая Сестра и что-то удивленно сказала на своем языке. Потом она снова нырнула в Логово, снова выскочила оттуда, и в ее передних лапах Волк увидел те плоские куски лосося, у которых даже глаз никаких не было. Волк мгновенно проглотил угощение, и ему стало гораздо лучше. Он слизывал с рук Ренн последние крошки, когда из Логова вылез Большой Брат. Он увидел Волка и застыл на месте. Волк слабо свистнул носом, бросился к нему, и они, обнявшись, покатились по земле. Они поскуливали, посвистывали носами и терлись друг о друга мордами, впитывая такой замечательный, такой родной запах.

Наверху появился Горячий Яркий Глаз, и сразу весь Лес оказался залит светом, и Волк чувствовал, что это хорошо. Темная Шерсть и волчата погибли, и он всегда будет тосковать по ним; но теперь он понимал, что не может быть с ними. Ведь Большой Брат и Сестра — тоже часть его стаи, и он очень им нужен.

А волк никогда не бросит свою стаю в беде.

Волчонок совершенно не понимал, что происходит.

Как он очутился на этом пустынном склоне холма и так далеко от их Логова? И где вся стая?

Он помнил, как каркали вороны, как тот ужасный филин нападал на мать. Спрятавшись под можжевеловым кустом, он смотрел, как они сражаются: мать подпрыгивала и щелкала зубами, пытаясь схватить филина, а тот старался ударить ее в морду выставленными вперед жуткими когтями. А потом мать вдруг куда-то исчезла, и с филином стал сражаться его отец, а Большой Бесхвостый сердито залаял, приказав волчонку оставаться на месте, но как он мог остаться на месте? Он, естественно, бросился бежать, и вдруг когти филина впились ему в бока, земля ушла у него из-под лап, и он полетел.

Волчонок извивался и громко визжал, но его, похоже, никто не слышал. Отец и Большой Бесхвостый превратились в крошечные точки, оставшись далеко внизу, а этот проклятый филин взмывал над землей все выше и выше. Даже вороны от него отстали. А потом и Леса больше видно не стало — только какое-то пустое белое пространство, утыканное палками, лишь чуточку похожими на деревья.

От ужаса волчонок все время повизгивал.

А филин все летел и летел, и продолжалось это бесконечно долго. Потом волчонок вдруг услышал сердитое карканье, и вороны ринулись на филина откуда-то сверху. Они яростно его клевали, а он метался из стороны в сторону, стараясь уйти от ударов их мощных клювов. Волчонок тоже хотел укусить его за ногу, но не смог дотянуться. Вороны упорно продолжали атаковать филина, и тот вдруг разжал когти и выпустил волчонка.

Волчонок падал, падал, падал, а потом шлепнулся в Белый Мягкий Холод и долго еще лежал, весь дрожа и боясь даже пошевелиться.

Но ничего страшного не произошло, и он, повозившись в сугробе, встал и огляделся.

Ужасный филин исчез.

Исчезло, впрочем, и все остальное. Ни воронов. Ни Леса. Ни волков. Только ветер и сплошная белизна вокруг.

С трудом разгребая Белый Мягкий Холод, волчонок взобрался на вершину холма, чтобы разобраться в запахах, — он не раз видел, что так поступает отец. Бока у него ныли, лапки дрожали и подгибались. Ему очень хотелось есть и было очень, очень страшно. Волчонок поднял мордочку и завыл.

Но никто к нему на помощь так и не пришел.

* * *

Волчонок съел немного Мягкого Холода, но, хотя живот вроде бы немного наполнился, голод терзал его по-прежнему.

Он осторожно брел по гребню холма. Ветер улегся, надвигалась Тьма. Когти волчонка были странно напряжены, и он чувствовал, что все вокруг — и этот холм, и этот Белый Мягкий Холод, и все то, что над холмом и за холмом, — тоже чего-то ждет. Причем явно чего-то плохого.

Он вышел к зарослям низкорослых спутанных ив, льнувших к склону холма. Эти ивы напомнили ему то место, где находилось их Логово, так что он решил держаться поближе к ним.

Обнюхав окрестности, волчонок обнаружил нечто вроде Логова. Оттуда исходил какой-то занятный запах, только волчонок не помнил, кто это так пахнет.

И вдруг что-то больно стукнуло его прямо в нос. Он с визгом шарахнулся назад, и что-то ударило его по крестцу, а потом принялось молотить по всему его телу — по спине, по ушам, по лапам. Все это падало откуда-то сверху, и волчонок удивленно поднял голову. Странное нечто тут же ударило его прямо в глаз, и он стрелой помчался в укрытие, под ивы.

Дробный стук сменился настоящим грохотом. Странный Твердый Холод с ревом низвергался сверху, с треском ломая ветки и причиняя волчонку нешуточную боль.

Логово. Заберись скорей в Логово!

Собрав все свое мужество, волчонок бросился к норе.

Ха! Теперь этому злому Твердому Холоду было до него не добраться! Он слышал, как Холод рычит от злости, но достать его не может.

Логово было довольно тесное, не намного больше самого волчонка, и у задней его стенки тот полузабытый запах чувствовался гораздо сильнее. Только теперь волчонок вспомнил, чей это запах: росомахи!

Росомахи невероятно свирепы, но эта, к счастью, была совершенно неподвижна. Волчонок принюхался. Потом осторожно вытянул лапку и коснулся росомахи. Это была недышащая росомаха.

Волчонок привык есть то мягкое, легко жующееся мясо, которое отрыгивали для него мать и отец; ему пришлось нелегко, когда он попытался, вонзив зубки в тело росомахи, отгрызть кусочек. Замерзшее мясо было таким твердым и упрямым, что ему казалось, будто он грызет заледенелое бревно. Но после многократных попыток ему все же удалось оторвать кусок, который он тут же и проглотил.